И тут случилось нечто непредвиденное. Любимая риммина племянница Галя как-то раз по пути на работу и в ожидании троллейбуса увидела на уличном столбе объявление, на котором совершенно случайно задержала внимание. И вот что она в нём прочла: у кого-то имеется прекрасная двухкомнатная кооперативная квартира в хорошем кирпичном доме, рядом с метро Аэропорт, с большой кухней, раздельным туалетом и ванной, с высокими потолками и широкими окнами — и всю упомянутую красоту этот «кто-то» хочет срочно поменять тоже на двухкомнатную квартиру, но меньшей площади и в более дешёвом доме. Словом, с доплатой. Звонить по телефону… Значит, у них уже и телефон есть. А ведь поставить его — целая история!..
Галя решила, что мы можем клюнуть на подобное предложение, записала номер телефона и сообщила Римме. И мы клюнули! И всё завертелось!
Мы позвонили, договорились о встрече и поехали на станцию метро Аэропорт, улица Черняховского. Дом нам сразу понравился — кирпичный, с большим двором, шикарными подъездами, и в каждом — по консьержке, как красиво называют в иностранных книгах дежурных по подъездам. Квартира, которую меняли, была на шестом этаже, вид из окон обалденный: прямо на заход солнца. Хозяин — хорист театра имени двух видных деятелей искусства — объяснил нам, что ни за что не уехал бы отсюда, но залез в долги, и, чтобы расплатиться, вот, приходится… В общем, мы быстро договорились, и начались обменные дела, которыми занималась бедная Римма, вдоволь нахлебавшаяся всякого от общения с городскими чиновниками и с начальством из нового жилищного кооператива, председательница которого, известное в ту пору меццо-сопрано, а также её законный супруг и помощник, не менее известный тенор, по неизвестной причине невзлюбили нас — а скорее всего, просто именно так представляли себе общение с незнакомыми лицами, хоть в чём-то зависящими от них.
Нервы и настроение они нам порядком попортили — и при оформлении документов, и в первые недели после нашего переезда, когда, видимо, считали необходимым учить новичков уму-разуму и обрушивали на нас множество не слишком любезных замечаний по поводу прогулок с собакой (хотя их собственная гуляла там же и делала то же), или по поводу стоянки автомашины (хотя их собственная стояла в том же ряду во дворе, вдоль бровки тротуара).
Чтобы не быть совсем уж несправедливым, спешу добавить, что через короткое время и меццо-сопрано, и тенор сменили гнев на милость и с чарующими улыбками начали приветствовать нас во дворе, где мы продолжали гулять с Капом и ставить машину, и с той поры ничто уже не омрачало наших добрососедских отношений вплоть до переизбрания состава правления. А после него — и подавно…
Моя поездка в далёкий город Омск, о которой собираюсь поведать на следующих страницах, состоялась, когда мы всего полгода прожили на новом месте, сменив улицу Лубянку на улицу Черняховского; когда вышла уже из печати вторая моя книга для детей; когда, не без помощи Андрея Сергеича, я начал довольно часто встречаться с читателями, знакомыми не только с книгами Корнея Чуковского, Самуила Маршака, Агнии Барто, Жюля Верна, Лагина и Пушкина, но, к моему удивлению и радости, иногда и Хазанова. Я выступал в школах, пионерских лагерях, детских библиотеках, в клубах и домах культуры. Упоминаю не хвастовства ради, а потому что, по большей части, это доставляло мне искреннее удовольствие, и, смею думать, порою слушатели делили его со мною. А помощь Андрея Сергеича заключалась в том, что он открыл для меня существование некой организации, чьё название казалось почти таким же нелепым, как «Дом творчества», однако, благодаря которой я мог не только общаться с читателями, но и получать за это по 3 (три) рубля в час. (Что было не так уж мало, поскольку 1 (одна) бутылка не слишком качественной водки стоила тогда 2 рубля 87 копеек.)
Заведение же, о котором говорю, называлось «Бюро пропаганды литературы», и среднее слово вызывало у меня особое неприятие: везде пропаганда!..
Почему я отправился в Омск? Всего лишь потому что хотел повидаться с нашими друзьями: Марком, его женой, кого мы называли «Сарик», и их сыном Петькой, которые не так давно переехали туда на постоянное жительство. Марк был уже доктором наук, профессором, и в Омске ему предложили должность главного хирурга области, а также любимую работу на кафедре института и в городской больнице. В подарок им я вёз две мои недавно вышедшие книги, в одной из которых главным действующим лицом было существо, каковое они не только знали, но кому, можно сказать, предоставляли кров, сытно кормили из собственных рук и вовремя выгуливали…