— Довольно, довольно, — сказала Зоя Петровна. — Начнём урок. Потом разберёмся.
Но и потом не разобрались…
А в среду опять был диктант. Я не хотел заглядывать в тетрадку Карцевой, честное слово, но глаза сами поворачивались. Да и тетрадка так близко, словно Карцева нарочно подложила: нА вот, смотри.
Зоя Петровна диктовала:
— «…Они шагали по тропинке. Кругом шелестела зелень. Солнечный лучи пробивались сквозь неё, как через сетку…»
Вдруг я увидел: у Карцевой слово «зелень» через «и» написано: «зелинь», а запятых никаких нет.
— Карцева, — прошептал я, — «зелень» «е» надо: «зелёный». И запятую…
— Перестань, — ответила она, не поворачивая головы.
— Честное слово!
— Перестань!
— Данилов, — услышал я, — опять совещание? Ещё раз замечу и не возьму работу… «Лес кончился, — продолжала диктовать Зоя Петровна, — тропинка вывела их на равнину…»
— Равнина, — прошептал я. — От слова «ровный» или от «равный»?
Я всё-таки написал «равнина». Но увидел у Карцевой «о» и переправил: «ровнина». В самую последнюю минуту, перед тем, как сдавать.
Через два дня нам раздали диктанты. У меня была «двойка», жирная и красная, похожая на змею с закрученным хвостом. Конечно, «зелень» и «равнина» я написал неправильно, и ещё несколько слов. И запятых поставил маловато. Даже вместо «тропинка» у меня было «тропенка» — я же говорю, что рассеянный.
— Дай твою поглядеть, — сказал я Карцевой.
Она ни за что не хотела показывать тетрадку, но я всё равно взял.
Гляжу, у неё «зелинь» и «ровнина» не подчёркнуты. Вот повезло! А может, у неё правильно, и мне случайно подчеркнули? Я поднял руку и спросил, как пишутся эти слова.
— Не так, как у тебя, Данилов, — сказала Зоя Петровна и крупным красивым почерком написала на доске: ЗЕЛЕНЬ, РАВНИНА.
И тут я услышал плач. Все услышали, но я первый. Потому что плакала Карцева. Тихая, а плачет громко. Чего она?
— Данилов! — крикнула Зоя Петровна. — Что ты ей сделал?
А я и не трогал её. Честное слово.
— Что с тобой? — спросил я Карцеву.
— Ничего. Перестань.
И продолжала вовсю реветь.
— Хватит, Карцева, — сказала Зоя Петровна. — Ты ни в чём не виновата… Разговоры! — крикнула она. — Ребята, я решила сделать проверку… провести испытание… опыт… и теперь окончательно убедилась, что Данилов мне врёт, будто не списывает. Думает, может обмануть меня… Но я проверила! Как? Очень просто: велела Карцевой сделать нарочно несколько ошибок. Самых пустяковых! Точно такие у Данилова! Видите?
— Я сначала написал правильно, — сказал я.
— Это нечестно, — раздался голос.
— Кто сказал «нечестно»? — спросила Зоя Петровна.
Поднялся Бронников.
— Карцева сделала нечестно, — повторил он. — И вы… тоже…
— Как ты смеешь? Ты…
— Это «провокИйшн», — сказал я. — Самая настоящая.
— Не употребляй иностранных слов! — крикнула Зоя Петровна. — Которых сам не понимаешь! Мы на уроке русского!
— Очень даже понимаю, — сказал я. — «Провокейшн» — по-русски «провокация»… Это если… когда кого-то подговаривают… подбивают на что-то… чтобы с его помощью другого обвинить.
— Данилов! Сейчас же выйди сюда! К доске!
Но тут прозвенел звонок.
— Запишите домашнее задание, — сказала Зоя Петровна.
Следующий урок был опять литература. Я взял портфель и пошёл из класса, а Карцева всё сидела и плакала, плакала…
На урок я больше не вернулся — так мне было тошно. Поплёлся домой, хотя и туда не хотелось.
ШБ
МНК
ЫМБШ
ИНШМК…
От нечего делать я решил выучить её наизусть. Чего такого? Очень просто: ШБ — шуба… МНК — Манька… ЫМБШ… ЫМБШ…
На этом я застрял, а в комнате вдруг стало тихо. До этого папа и главврач громко разговаривали, а сейчас чуть не шёпотом стали, и на меня раза два посмотрели: может, папа о моих анализах заговорил. Потом они кончили шептаться, и папа сказал, чтобы я посидел тут — они с доктором пройдут по палатам…
Если спросите теперь, долго ли я пробыл в комнате один, прежде чем вошла та самая женщина, я ни за что не смогу ответить: то, что последовало, заставило меня позабыть не только о времени, а вообще обо всём на свете!
Какая женщина вошла? Самая обыкновенная — не молодая и не старая. Как моя мама. Может, она была врач, а может, медсестра, или даже бухгалтер. Посмотрела по сторонам, словно искала кого-то.
— Это ты из Омска прилетел? — вдруг спросила она. — А я тебя ищу. Мне сказали, ты где-то здесь. Я из первой школы. Все ребята ждут.