Ха-ха-ха!
Он смеялся. Вот до чего он дошел!
Или поступить иначе: химическим путем изъять из тела девушки содержащийся в нем металл, в домне, в плавильной печи, в колбе выделить из него шлак, затем сделать браслет и в таком виде всегда носить девушку на запястье.
Вот это обрученье! Вот это супружество!
А что? Если миллионы звезд могли взбунтоваться против бога, против солнца, сорваться с орбит и помчаться по безумным параболам среди неподвижных звезд, то почему человеку нельзя поступить так же?
Иван чувствовал себя кометой, которую уносит в бесконечность собственное пламя. Сердце его билось, волновалось, оно напоминало вырвавшегося на свободу раба, который топчет ногами своего бывшего повелителя и отдает ему приказания.
Горе тому, кто встретится ему на пути!
Бешеное сердцебиение заставило Ивана вскочить с постели.
Так что же это такое — мое сердце?
Кто из нас хозяин — я или оно?
Иван выпрямился во весь рост и тяжелым кулаком — а кулаки у него были могучие — так стукнул себя в грудь, словно удар предназначался заклятому врагу.
Слышишь?
Кто повелитель? Ты или я?
Занимайся своим делом, раб! Я твой господин и повелитель! А твое дело выкачивать из вен углекислоту, перегонять ее в легкие, поддерживать нужное давление в артериях. Твои болезни зовутся атрофией и гипертрофией, но приказывать ты не властно! Повелевать буду я!
И когда Иван немилосердно бил себя в грудь, он будто видел себя в волшебном зеркале и с этим своим вторым «я» вступил в борьбу. Ибо перед ним стоял человек с глазами, жаждущими греха, а черты лица его слишком походили на его собственные.
Он угрожающе тыкал кулаками в воздух, награждая колыхавшийся перед ним призрак сокрушительными, неотразимыми ударами и мысленно говорил ему: «Чтобы я тебя такого больше не видел».
И, словно маг, покоривший демона, он заставил сердце успокоиться, тихонько сесть с ним вместе за письменный стол, следить за прозаическими формулами расчетов и хладнокровно внимать вечным истинам сухой таблицы умножения, пока атмосфера вокруг него, замутненная кровью, вся в розовом тумане, постепенно не очистилась и не стала прозрачной, как мировой эфир, плывя по которому планеты слышат музыку сфер, не предназначенную для человеческого слуха.
ЛЮДОЕД
Утренняя заря застала Ивана у лампы за письменным столом.
Когда рассвет и лампа начали бросать на бумагу двойной отсвет, он задул фитиль.
Беренд пришел в себя.
У него был готов план, который он решил выполнить во что бы то ни стало.
Столь непорочному плану могли радоваться ангелы.
Наступило воскресное утро.
Машины коксовальной установки в этот день обычно отдыхали. Большой водный бассейн, питающий паровые насосы, предоставлялся в распоряжение рабочих, чтобы они смыли с себя недельную грязь.
С шести до семи в теплой воде бассейна мылись женщины, а с половины восьмого до девяти — мужчины.
Обычно в субботу вечером Иван передавал ключ от насосной станции механику, чтобы туда не проникли любопытные, озорники и бедокуры.
Ивану никогда не приходило в голову, что ключ этот может ему пригодиться.
Из будки, где стоял насос, в бассейн выходило застекленное окошко, через которое из машинного отделения следили за уровнем воды в бассейне.
А по воскресеньям с шести часов утра отсюда открывалось зрелище, достойное богов Олимпа!
Ведь Эвила тоже бывала в бассейне!
Иван снял ключ с гвоздя и сунул его в карман.
Однако подглядывать он стал не с шести до семи, а после восьми. Его интересовали мужчины.
Почему?
Дело в том, что ему был известен обычай шахтеров: имя возлюбленной или невесты обязательно наносилось уколами булавки на кожу. Иван хотел увидеть человека, на теле которого вытатуировано имя Эвилы.
Каким образом обычай диких индейцев перешел к шахтерам? Видимо, это произошло очень давно. Встречается такой обычай и у других европейских народов.
Имена возлюбленных наносятся на плечи и руки, а потом туда втирается берлинская лазурь либо киноварь — как кому понравится. Надпись остается навечно. В большинстве случаев над именем вытатуированы два сердца, пронзенные стрелой, или два голубя, или шахтерская эмблема — молоток и кайло.
Этой моде следуют иногда и женщины, правда лишь те, что не замужем. Но имена и эмблемы они наносят не на руки.
Случается иногда, что кому-нибудь захочется стереть из своего живого альбома начертанное навечно имя. Это тоже несложно: на татуировку наклеивают вытяжной пластырь, и он снимает надпись вместе с кожей. Рана на теле зарастает, и на новой коже можно при желании вытатуировать другое имя. Настоящий палимпсест!