А они, знают ли они о нас хоть что-нибудь?
Мне кажется, да.
Каким образом? Ведь они никогда не приходили к нам, никогда не бывали у нас!
Опять же с помощью электромагнетизма.
Если бы тридцать лет назад кто-нибудь сказал, что настанет время, когда тронную речь, произнесенную английской королевой в полдень в Лондоне, в два часа дня уже слово в слово можно будет прочесть в Будапеште, Санкт-Петербурге, Константинополе и в тот же самый день за тысячи и тысячи морских миль, за океаном, в Америке, ему бы сказали: «Ты поэт!»
Если кто-нибудь двадцать лет назад сказал бы, что изобретут такую машину, в которую можно вложить серебряный шедевр Бенвенуто Челлини, над которым он трудился полгода, а через два часа из машины выйдет такой же шедевр, точь-в-точь похожий на оригинал, так что нельзя будет их отличить друг от друга, ему бы сказали: «Ты дилетант!»
Однако это осуществлено. И эти чудеса сотворил электромагнетизм.
А нельзя ли то же самое чудо, какое мы производим на меди и цинке, воспроизвести в человеческом мозгу, усовершенствованном в течение тысячелетий и снабженном собственной образной силой? Чтобы электромагнетизм переносил разного рода информацию из одной части света в другую, создавая в человеческом мозгу гальванопластические образования?
Воскликните же, дамы и господа: «Ты поэт! Ты дилетант!»
Но если нас так хорошо знают наши высокоразвитые родственники, почему они не приходят к нам? Ведь им-то ледяные поля не помеха, они-то умеют летать. Почему же они не прилетают к нам, почему не покоряют нас?
Потому, что мы им не нужны.
Что им с нами делать?
С нашей отравленной кровью, носящей бациллы всяких хворей? Превратными понятиями, отвратительной расовой ненавистью? Алчной жаждой денег, эгоистической лю-бовью, глупой гордостью, безумными модами? Фанатизмом мифологических верований, вавилонским смешением различных языков? Миллионами патентованных убийц, стоящих под ружьем? Дрожащей от холода нищетой и вакханалией богатства? Невежественным простонародьем и самодовольными учеными? Безумными пирами и одурманивающими напитками? Тщеславием и честолюбием? Грызней из-за «мое» — «твое»? Несправедливыми законами, пристрастными судьями? Разгульной молодостью и подагрической старостью? Хозяйством, где истязают животных, и справедливостью, при которой мучают людей? Нашими тюрьмами? Виселицами? Купленными за деньги наслаждениями? Модными красавицами с фальшивыми волосами? Нашими священниками и врачами? Стряпчими и генералами? Журналистами и министрами? Королями и рабами? Ведь мы лишь в этом достигли совершенства…
В самом деле, зачем мы им?..
Если им известно о нас, то они нас только жалеют.
И, спокойно за всем наблюдая, представляют нас нашей судьбе.
Их мир — будущее.
Страна Северного полюса все расширяется; ее свет и тепло освещают и согревают все большее пространство; ледяные пояса беспрестанно надвигаются с севера и юга. Земля постоянно остывает, и средняя температура лета постепенно приближается к точке замерзания.
И когда-нибудь она ее достигнет. Иссякнет каменный уголь, будут истреблены леса, искусственный огонь больше не даст тепла.
Но в той же степени, в какой внутренние слои земли остывают, усиливается ее электромагнетическая сила, и когда суровое солнце, и до сих пор не баловавшее ее, предоставит ее самой себе, она засверкает в собственном свете и, раззолотив небо вокруг себя короной из лучей, согреет атмосферу над вечно счастливыми людьми, и тогда образуется «загон, которому не нужен пастырь!».
МАГНЕТИЧЕСКИЙ РЫЦАРЬ
Когда доклад был окончен, все лампы вынесли из зала, остались гореть лишь свечи центральной люстры. Иван готовился продемонстрировать электромагнетическое освещение.
В обществе оказалось немало людей, которые с восторженным удивлением встретили внезапно загоревшуюся сверкающую звезду. Казалось, сама Венера по чьей-то прихоти опустилась с небес и, рассыпав свои лучи, белым светом озарила всю длинную анфиладу залов; в потоке этого света мерцали, отбрасывая тени, синеватые язычки свечей люстры.
При этом освещении лица утратили свой привычный цвет. «Смотрите, люди из страны Магнетизма!» — слышался отовсюду шепот. Сам Иван с его твердым скульптурным лицом и темными тенями под глазами стоял на подмостках, словно волшебник, увенчанный светом. Роскошные национальные костюмы, старинные драгоценности дам, пряжки, броши, булавки, галуны, цепочки на ментиках, нашивки словно покрылись эмалью потустороннего мира, и от этого группы знатных гостей сделались еще более пестрыми.
Но со всех уст сорвалось невольное «ах!», когда в потоке света, что был ослепительней солнца, перед ними предстали два чуда. Одним из них была графиня Ангела. Новый свет лишил ее лицо горделивого блеска, вызванного сознанием своей красоты, на несколько мгновений она утратила земное, светское очарование, превратившись в небесное видение с ликом блаженной, которая оставляет землю и возносится на руках своего ангела-хранителя к звездам, чей свет падает на ее лицо и просвечивает изнутри, не отбрасывая тени; лицо, похожее на кристалл, не отражающий никаких земных страстей: ни радости, ни горя, ни упрямства, ни иронии, ни спеси! Чудо это совершил магнетический свет.
Вторым чудом была графиня Теуделинда. Она сидела на подмостках в высоком кресле, несколько обособленно от гостей. Сказочный свет придал ее лицу волшебное величие. Оно всегда было бледным, теперь стала сияющим. Благородные черты одухотворились. И когда свет достиг роскошной диадемы из бриллиантов на голове графини, с чела ее словно заискрился поток падающих звезд. Она была величественна. В течение пяти минут она казалась самой пленительной из всех красавиц. А ведь давно прошло то время, когда зеркальце говорило графине: «Ты на свете всех милее, всех румяней и белее!»
По стенам читального зала из конца в конец шли зеркала; общество, разбитое на группы, отражаясь в них, казалось, утроилось, и каждый мог себя видеть. Теуделинда целых пять минут смотрела в зеркало на свое сказочно красивое отражение и думала: «я красива, как королева Маб».
Потом волшебная звезда вдруг погасла, и стало темно — горели лишь свечи.
Разнесся всеобщий вздох сожаления: «Ах!» Досадно, что чудо длилось так недолго! Люди протирали глаза и снова узнавали друг друга. Не было среди них больше ни Ариэля, ни феи Илоны, не было ни возносящихся на небо спасенных душ, ни спустившихся с облаков небесных цариц, ни героев гуннских сказаний: кругом сидели просто почтенные графы, ученые и чинные графини; лицо Ангелы снова стало пленительным и гордым, Теуделинда вновь была холодна и подавлена.
Иван, сойдя с кафедры, принимал поздравления спешивших подойти к нему гостей и выслушивал их замечания.
Разумеется, мнения о его докладе были самые разноречивые.
Первым и самым восторженным его слушателем оказался граф Геза, перехвативший его тотчас же, как только Иван сошел с rostrum,[95] и поклявшийся, что он сам проникнет в мир, о котором услышал. Он до тех пор не отпускал Ивана, пока тот не сказал ему, где можно подробнее обо всем узнать. Иван отослал его в IX шкаф библиотеки Национального клуба, где граф мог найги целую серию книг с самыми точными данными, которые дадут ответ на все его вопросы.
А вот барон Эдуард отнесся к докладу скептически и свое замечание облек в такую форму: «Вы нас считаете немного слабоумными, не правда ли?»