— Странно, что разговор затянулся, — беспокоилась Матильда. — Что они так долго обсуждают? Цену на землю? Нет, поскольку ты согласен. Твой отец выторговывает комиссионные…
— Нет, Тамати, ты несправедлива к папе. И потом, это не имеет никакого значения. Успокойся: моя женитьба — дело решенное.
— Ты думаешь?
Она взяла его под руку, повела по аллее вдоль луга.
— Все наши владения и все земли Деба соединятся в твоих руках, — радовалась она. — Вот уж поистине чудеса, если знать твоего отца.
— Я не хочу, чтобы ты дурно отзывалась о папе.
Они остановились посреди дороги, Матильда внимательно смотрела на Андреса. Юноша был одет в спортивный костюм, выписанный из «Прекрасной садовницы», и гетры. Черноволосый, коренастый, лицо открытое, улыбчивое, но мгновенно мрачнеющее от любого неосторожного слова: он был подозрителен и ему все время мерещилось, что над ним смеются. Матильда заметила, что он свежевыбрит и курчавые волосы приглажены помадой. Она засмеялась:
— Ты по случаю приезда отца сегодня такой красивый? Хочешь посоперничать…
— Что ты, рядом с ним я всегда буду выглядеть деревенщиной.
— Деревенщина на самом деле он! — возразила Матильда.
— Но похож я, увы, не на него!
— Дурачок! Из вас двоих подлинным изяществом обладаешь ты.
— Что ты понимаешь, бедная моя Тамати!
— У тебя внешность и манеры юноши твоего круга. А он своими светлыми костюмами, своим дешевым шиком производит дурное впечатление.
— Ну, хватит. Поговорим о чем-нибудь другом.
Андрес пошел впереди нее по направлению к дому, толкая носком ботинка шишку. Он обиделся. «Напрасно я так, — думала Матильда. — Это его отец… Мальчик о нем ничего не знает, в отличие от меня… Впрочем, какое мне дело до его иллюзий относительно Габриэля?» Вслух она сказала:
— Твоему отцу я зла не желаю. Важно, что ты на него нисколько не похож.
Он обернулся и бросил мрачно:
— Похож, и больше, чем ты думаешь!
— О нет, тут я спокойна, — засмеялась она.
— И заблуждаешься, — буркнул он. — Я неотесан, невежа, никогда не вылезал из этой дыры, поэтому ты полагаешь, что я годен только за вырубкой смотреть да с фермерами торговаться… И жениться на Катрин…
Матильда остановилась как вкопанная:
— Что ты задумал? Теперь, когда мы у цели…
Он стоял, засунув руки в карманы, втянув голову в плечи.
— Не беспокойся, — проворчал он, — тут все давно решено, и пора уже поставить точку.
Она вздохнула с облегчением и взяла его под руку:
— Дорогой, я хочу сказать тебе… Я знаю, вы с Катрин старые друзья… Но все-таки тебе следует быть с ней поласковей. Ты совсем не обращаешь на нее внимания. Как-никак она твоя невеста.
— Вот еще выдумала! Зачем это мы с Катрин станем изображать чувства, которых ни она, ни я не испытываем? Свадьба ничего не изменит в нашей жизни. Просто материальная сторона будет урегулирована, как и договаривались с дядюшкой Симфорьеном. Это формальность…
Матильду поразил его цинизм, никогда прежде он так не рассуждал. Казалось, говорит не он, а его отец: влияние несомненно.
— Но, дорогой мой, — настаивала она, — надо же немного подумать и о Катрин. У девочки тоже есть сердце. Я полагала, ты будешь мужем внимательным и нежным, я даже не сомневалась… Разумеется, ты не испытываешь к ней страстных чувств. Но не забывай и о своем долге. Брак — это таинство…
— Ах, я тебя умоляю! Катрин рассчитывает найти во мне хорошего управляющего, и не более того. Я буду работать, как раньше. Но…
Матильда обескураженно наблюдала за Андресом.
— Но не следует забывать, что старик эксплуатировал меня много лет, что я ишачил на него почти задаром… Полагаю, Тамати, я вправе рассчитывать на компенсацию?
Он действительно похож на своего отца! Один к одному. Матильда вдруг узнала в нем маленького Габриэля, трогательное личико которого скрывало настойчивые неумеренные притязания. Чудесное превращение случалось не впервые: в крепком черноволосом юноше неожиданно проступал худенький белокурый мальчик из ее детства. Андрес переставал быть Андресом.
Она видела, что он говорит не сгоряча, что тут каждое слово обдумано заранее и вдолблено ему Градером.
— Понимаешь, когда мы уладим формальности, надобность в моем постоянном присутствии отпадет, мне нечего будет опасаться, не нужно будет следить за стариком. Я стану ездить к отцу в Париж. Он там одинок. Его тоже эксплуатируют. Позаботиться о нем — мой долг…
— Но твой дядя Симфорьен не может обойтись без дочери… Катрин ему совершенно необходима…