– Скажите, Оля, а ваша подруга, Таня Юркина, тоже покупала наркотики у Мирека?
– Да, да, ну, иди же скорей! Ты обманул меня! Я так и знала! – Девушка вцепилась в одежду Турецкого, начала неистово его трясти и выкрикивать проклятия.
На крик прибежала медсестра, помогла оторвать пациентку от следователя, уложила ее в постель, дала успокоительное.
– Что еще вам угодно? – сдержанно спросила медсестра в приемном покое, отдавая должное его высокому чину, как-никак, а название «Генеральная прокуратура» звучит.
– Мне необходимо побеседовать и с Мариной Сурковой.
– Ну, эта не такая буйная, с нею, пожалуй, можно, – согласилась медсестра. – Но, пожалуй, будет лучше, если я приведу ее сюда. Там в палате несколько больных женщин.
– Ведите, – согласился Турецкий.
Суркова вошла, опустила голову, словно боялась, что ее кто-то узнает. На вид ей было лет сорок, невзрачная, серая женщина, с мутными от пережитой тяжелой ночи глазами, с сильной отечностью на лице.
– Здравствуйте, Марина Демьяновна, – поздоровался Турецкий.
Женщина со страхом подняла глаза, но, увидев незнакомца, успокоилась, ответила на приветствие.
– Я – из Генеральной прокуратуры, зовут меня Александр Борисович Турецкий. Я хотел бы расспросить вас о вашей сестре Бережковой Алле Демьяновне.
– Да что говорить? Хорошая она, только судьба ей досталась такая, что бросает из огня да в полымя.
– Она, как и вы, употребляла наркотики?
– Алка? Да нет, никогда! Она и мне не разрешала! Сильно ругала, когда узнала.
– А вы давно употребляете наркотики?
– Как-то попробовала, но Алка из меня эту дурь выбила. А вот теперь, когда она в тюрьме, я осталась совсем одна, семьи у меня нет. Вот от тоски и… сами понимаете…
– У кого берете наркотики?
– Я не могу его назвать, поймите, человек делает мне добро, и я не буду его закладывать.
– Человек этот делает зло. Давайте называть вещи своими именами! Вы помните, что говорили старшему лейтенанту милиции, который приходил к вам вчера вечером?
– Ничего не помню, – недоуменно посмотрела на Турецкого женщина. – Честное слово. Я думала, что меня на улице подобрали. А какой же лейтенант? Откуда?
– Вы рассказали ему, что у Аллы Бережковой есть друг Владимир Козлов, который подготовил передачу, а вы ее отнесли. Было такое?
– Было. Но Вовочка не любит, чтобы это афишировалось, поэтому я и не хотела, чтобы эти сведения шли от меня.
– Хорошо. Это можно сохранить в тайне. А как давно они знакомы?
– Это давняя дружба, собственно, он дружил с покойным мужем Аллы, работал в банке, его уважали. Теперь у него несколько магазинов. Вот и все…
– Он сам готовил передачу Бережковой?
– Да. А я отнесла.
– Там были наркотики?
– Нет, что вы! Только фрукты, пирожные, конфеты. Алка любит сладкое. Ну, мыло, зубная паста, прочая мелочь…
Турецкий колебался: может ли он сказать сейчас правду о смерти сестры Марине Сурковой. Она больна. Однако и не сказать было бы подлостью.
– Я выражаю вам свои соболезнования, – издалека начал следователь, – но вынужден сообщить очень печальное известие. Ваша сестра Алла Демьяновна Бережкова скончалась в тюрьме от передозировки наркотика.
– Нет! Нет! Этого не может быть! – закричала Суркова. – Она никогда не употребляла наркотики! Она была сильная! Она не могла так умереть! Я уверена, ее убили!
– Кто? – резко спросил Турецкий.
– Не знаю, – вытирая слезы, произнесла Суркова. – Ведь ей многие завидовали. Она была такая красивая, умела одеваться, держалась королевой… Вы меня обманываете!
– Нет, Марина Демьяновна. Разве такими вещами можно шутить?
– Скажите, пожалуйста, а как же… дальше как быть?
– Я вам потом скажу, куда надо будет обратиться. Тело усопшей находится в морге. После вскрытия родственники могут его забрать и похоронить.
– Господи! Что же это такое?! – снова зарыдала Суркова. – Почему у нее такая судьба? Из-за денег! Все из-за этих проклятых денег!
– Марина Демьяновна, я понимаю, что вам тяжело. Ответьте мне на последний вопрос: Владимир Козлов знаком с Миреком Шайбаковым?
– Да, конечно. Мирек тоже работал в банке, но потом ушел. Не знаю, чем он сейчас занимается.
Турецкий записал показания свидетельницы и попросил ее расписаться в нужных местах протокола.
Медсестра сочувственно смотрела на Марину Суркову. Она слышала весь разговор Турецкого с больной. Следователь посчитал своим долгом замолвить словечко за женщину.
– Помогите, сестричка, этой женщине. У нее горе. Надо будет отпустить ее похоронить сестру. Я понимаю, что существует курс лечения и прочие формальности, но все мы люди смертные, и никто не застрахован он несчастья.
– А что я решаю? Это только главврач может дать такое разрешение!
– Понял, – сказал, поднимаясь, Турецкий. – Я сейчас же зайду к нему.
Суркова с надеждой смотрела ему вслед.
Эксперты– химики ЭКУ выдали заключение о том, что вещество, найденное в квартире у Марины Сурковой, и то, чем была отравлена Алла Бережкова, идентичны. Это первитин, наркотический стимулятор. Производится он по сложной методике.
Первый экземпляр акта эксперты направили Турецкому, а с копией ознакомили Грязнова. Турецкий тут же позвонил Грязнову. Слава был искренне удивлен:
– Никогда не слышал о таком наркотике!
– Я тоже. Ну и что из этого? О Миреке что-нибудь узнать удалось?
– Да, конечно. Шайбаков Мирослав Демидович, безработный, промышляет наркотиками, но взять его с поличным никому не удавалось.
– Любопытно.
– Вот и я думаю, Саня, что это очень любопытно. Именно поэтому его и надо брать тепленьким! – загорелся Грязнов. – А для этого окружить таким вниманием, какое ему и не снилось.
– А зачем тянуть? Нагрянуть домой да сделать обыск. Неужели ничего не найдем?
– Трудно сказать. Коль этот наркотик производится по сложной методике, то, возможно, Шайбаков получает его готовым. Не исключено, что он прячет вещество вне квартиры. Почему прежде не удавалось взять его с поличным?
– Короче, Слава, что ты предлагаешь?
– Я думаю, надо за ним последить, проверить его контакты, курьеров и прочих людей, кто с ним связан.
– Но ведь на это уйдет уйма времени, – сокрушенно сказал Турецкий. – А мы с тобой и так уже зашиваемся со всеми этими мокрыми делами.
– Другого выхода просто нет.
– Ну, нет так нет. В конце концов, у тебя народ опытный. А что Козлов? Отыскали?
– Секретарша Козлова сказала, что он вчера улетел в Англию.
– Ах, опять мы опоздали! – с сожалением воскликнул Турецкий. – И сколько он там пробудет?
– Она сказала, что должен вернуться через месяц.
– А вот за этим субъектом следить надо обязательно. И как только появится, сразу же брать. Не зря он в Англию лыжи навострил! Возможно, именно там и хранятся деньги банка «Ресурс», которые он похитил вместе с Аллой Бережковой. Да и недвижимость, пожалуй, найдется, которую мы, к сожалению, очень плохо ищем.
– Интересно, что это за первитин такой? – вернулся Грязнов к заключению экспертов.
– Ты же сам видел вчера его действие!
– А что, те девицы с Красной площади тоже клиентки Шайбакова?
– Конечно же! Ольга Синякова то проклинала весь мир, то требовала привезти от Мирека дозу.
– Дела, – протяжно произнес Грязнов. – А наши химики ничего больше не знают о первитине?
– Позвони Семену Семеновичу, он наверняка слышал что-нибудь об этой отраве.
– О, идея! – обрадовался Слава. – Подожди, не клади трубку, – и стал набирать по другому телефону номер Моисеева.
Турецкий ждал. Моисеев оказался дома и, видно, обрадовался звонку, потому что и Грязнов радостно затараторил в трубку:
– Семен Семеныч, дорогой, зашиваемся! Спасай! – Слава включил громкую связь, и Турецкий мог теперь слышать их диалог.
– Тонете в море информации? – сочувственно спросил Моисеев.
– В самую цель попал!