— Что было, то было, — была его любимая присказка, — Таперича я майор.
Его вступление на Зелёную гору было великолепным.
— На что такие большие деревья? — указал он на несколько вековых кедров, охраняемых краеведческим обществом. — Попилить! Всё попилить!
Он сам проследил за вырубкой.
— Что это за работа? — кричал он, — Ковыряетесь, словно ворона в говне!
Тут он вырвал у одного солдата топор и припомнил свою лесорубскую молодость. Это ему удалось на славу, и многие из присутствующих не без уважения говорили, что Таперича — один из тех немногих офицеров, что смогут прокормить себя на гражданке. Но в планах у Таперичи ничего подобного не было.
После вырубки кедров он вступил на двор, где его внимание привлек красивый фонтан в стиле барокко.
— Что это? — спросил он ревностно старшего лейтенанта, который его сопровождал.
— Фонтан, — последовал ответ.
— Фонтана? — подивился Таперича, — На что солдату может быть фонтана? Я сам был солдат, и никакая фонтана мне была не нужна. Взять кайло и фонтану снести!
Приказ был выполнен.
Майор Галушка вступил в часовню при замке.
— Ай–яй–яй, костёл, — обрадовался он, — Очень хорошо, что здесь есть костёл. Тут будет склад обуви и обмундирования. Только этим вот ангелам надо будет отпилить головы.
Этот приказ также был выполнен.
Только тогда командир вошёл в сам замок, который по приказу министра народной обороны Алексея Чепички исполнял функции казармы.
Здесь майору Галушке не понравилась мебель.
— Я что, баронесса какая, сидеть за таким столиком? — он указал на шахматный столик. — Всё это буржуазное свинство в печку!
— Но, — попытался возразить лейтенант, — жалко же.
— Жалко? — удивился майор, — Как это жалко? Трудовой народ борется с эксплуататорскими столиками, и никто его не остановит. Товарищ старший лейтенант, исполняйте приказ!
За несколько дней замок был вычищен. Грузовики свозили в замок тяжёлую дубовую мебель, койки и матрасы.
Майор Галушка отдал ещё один приказ. Он распорядился закрасить фрески на стенах.
— На что солдату смотреть на этих вот баб? — Он указал на какую‑то даму, — Раздобудьте художника, и скажите ему, чтоб нарисовал прогрессивные традиции.
Художник взялся за дело и изобразил совершенно безумного Яна Жижку с булавой. Майор поглядел на славного полководца.
— Чего это вы, товарищ рядовой, нарисовали товарища Жижку с этой вот палочкой? — нахмурился он на автора, — Это вам не дирижёр и не приказчик! Дайте ему в руки ручной пулемет!
— В те времена, товарищ майор, пулемётов не было, — возразил солдат.
— В какие времена? — не понял майор.
— В пятнадцатом веке, — прошептал художник.
— Что было, то было, — сказал майор Галушка, — таперича я майор!
Майор Галушка командовал вспомогательным техническим батальоном уже третий год. И недалёкие офицеры у под его началом тряслись от его прихотей и своеобразных приказов.
Но главное, что первый вспомогательный технический батальон был на хорошем счету наверху. Каждый год в Непомуки прибывало около полутора тысяч новобранцев, которые проходили здесь двухнедельное обучение, а потом разъезжались по стройкам южной и западной Чехии. А в том, что план выполняли и самые последние задохлики, была заслуга майора Галушки и офицеров, которые по большей части мыкались здесь за совершенные некогда проступки.
Так и сейчас, когда на Зелёной Горе копошились полторы тысячи свежепризванных новичков, Таперича контролировал работу своих подчинённых. Прислушивался, достаточно ли громко орут сержанты, заглядывал в туалеты — начищен ли кафель до зеркального блеска, и нагонял страх везде, где появлялся.
Солдаты переживали крутые времена. Мало какой промах оставался незамеченным для зорких глаз офицеров. А если и случалось такое, то были ещё сержанты. И даже тот, кому удавалось перехитрить и этот знаменитый бич армии, не был уверен, что перед ним не объявится сам великий майор Галушка.
— Товарищ рядовой, что вы делаете возле здания? — его резкий голос внезапно пронзал октябрьский день.
— Товарищ майор, рядовой Маржинец! Произвожу мочеиспускание.
— Вы должны быть на занятиях! Почему вы не в строю?
— У меня нейровегетативная дистония высшей степени со склонностью к периодической глюкозурии. Diabetus melitus не обнаружен, — выложил рядовой Маржинец свою историю болезни.
— Добро. По–какому это вы говорили?
— По–латински.
— По–американски не умеете?
— Никак нет!
— Это хорошо. Если б вы умели по–американски, я б вас так посадил, что вы б света не взвидели. Знаете, что американцы все империалисты?