- При нем был металлический чемоданчик? - спрашивает Мириам.
- Нет. Никакого чемодана. Только какая-то блондинка.
- Блондинка?
- Блондинка, как блондинка, волосы цвета песка на пляже, крашеная. За рулем Мустанга. Модель начала девяностых. Белый. Заднее стекло разбито.
Харриет кивает Фрэнки и тот отпускает Жирного Чувака. Мужчина валится на пол, как валун, падающий позади Индианы Джонса.
- Пока на этом все, - говорит Харриет. - Спасибо за уделенное время.
- Идите на хрен, - хнычет он.
Прищелкнув языком, Харриет бьет носком ботинка Жирного Чувака по губам, дробя зубы. Он перекатывается на живот, кашляет, с нижней губы капает кровь. Один зуб выплывает по красной реке и падает на ковер.
- Идем, - обращается Харриет к Фрэнки, который посмеиваясь идет за ней.
Глава девятнадцатая
Свидание со смертью
«Да пошел он», - думает Мириам.
Он в любом случае уже мёртв. Его билет прокомпостирован. Часы тикают. Судьба обмакнула палец в черную золу и размазала по его лбу. Никто не пометил его дверь кровью ягненка. У Господа уже есть его номерок. Очень плохо. Sayonara, большой парень.
У чувака много денег. В том конверте достаточно зелени, чтобы накормить Мириам, одеть и обеспечить жильем на несколько недель.
«Не твоя вина. Не ты же выследишь его и убьешь. Ты не хищник. Ты падальщик. Стервятник, не лев. Ты всего лишь обнаружишь труп. Можешь забрать себе его кости».
«Ага. Пошел он к черту».
А потом она видит его.
Мириам стоит на парковке у мотеля, курит, и тут появляется он - шипят тормоза, Луис выбирается из кабины. Девушка видит, что он привел себя в порядок. Это не высокая мода, конечно: синяя клетчатая рубашка, прямые джинсы с потрепанной внизу каймой, огромные черный ковбойские ботинки (потертые).
И вот она, стоит в обычной белой футболке, а волосы выкрашены в цвет воронова крыла. Джинсы, рваные на левом колене с парой косых разрывов на правой ноге. Ботинок нет, просто пара некогда белых конверсов, которые теперь похожи на грозовые облака.
Мириам чувствует себя не в своей тарелке. Во рту становится сухо. И ей это не нравится.
- К черту всё это дерьмо, - бормочет она себе под нос, когда Луис подходит ближе. - Выбрось из головы. Будь жестокой. Не веди себя как лох. Ты не трусиха. Мы все умрем.
Он подходит и Мириам опять чувствует себя маленькой - ей опять напомнили об огромных размерах, широченных плечах, молотоподобных руках, ботинках Германа Мюнстера. Однако лицо у Мириам ласковое. Луис опускает глаза. Он уязвим. Она думает, что его легко будет обвести вокруг пальца, но девушка не уверена.
- Привет, - здоровается Луис. Он нервничает. Это идет на пользу Мириам. Жестоко, конечно, но она всегда чувствует себя увереннее за счет слабости других. - Как тебе это место, всё хорошо?
- Ну да, - отвечает она. Мириам приехала сюда на Мустанге Эшли. Чтобы взять машину, пришлось его уговаривать, как она когда-то просила папочку дать ей покататься по городу на его Бенце.
- Рад тебя видеть.
- Ты выглядишь... чистым.
Эти слова выбивают его из равновесия. Мириам чувствует себя неловко.
- Принял душ, - говорит он.
- Люблю это в мужчинах.
- Не думал, что ты позвонишь.
Мириам выбрасывает сигарету. Та падает в лужу и шипит.
- Да неужели?
- Я думал, что ты с тем...
- С другим парнем? О, нет. Это мой брат Эшли.
Луис смотрит с облегчением. Словно его парус только что поймал ветер.
- Твой брат?
- Ага. Я потому и здесь. Навещаю его. Подумываю найти работу, квартиру. - Ложь течет себе и течет. Как только она поворачивает кран, поток уже на остановить; у крана ломаются переключатели. - Конечно, он безработный, но мама с папой всегда говорили, что из него не будет толка. А у меня внутри самый настоящий соревновательный дух. Я решила, что могу приехать сюда, найти ему работу; показать, кто главный, чтобы этот бездельник уже пристроил свою задницу.
- Надеюсь, все получится. Шарлотта - хороший город.
- Хороший, - повторяет Мириам. - Да, он точно хороший. - Хороший. Она прокручивает слово в голове, оно звучит издевательски, плаксиво. Город красив своей чистотой, ровными линиями и отполированным металлом. Лучше бы Мириам оказалась в Нью-Йорке, Филадельфии или Ричмонде: грязь, сажа, странные углы, химические запахи, вонь отходов смешивается со странными ароматами еды.
- Готова? - интересуется Луис.
Желудок проваливается в пустоту. Она не готова. Действительно не готова.
- Конечно, - говорит Мириам и делает шаг к нему, чтобы взять за руку.
- Колесница ждет.
* * *
Фильм оказался отстойным. Ужин посредственным.
У Мириам такое ощущение, что она сбилась с пути. Они сидели рядом во время киносеанса, потом напротив в итальянском кафе, но они как будто находились за тысячи миль друг от друга. Он смещается - вопрос, взгляд, тянется через стол - она отклоняется - отступает, уводит взгляд в сторону, убирает руки на колени. Два магнита повернулись не той стороной - отталкиваются, а не притягиваются.
«Это не работает», - думает она снова и снова.
Сейчас они опять сидят в грузовике, едут часто останавливаясь в потоке по бульвару Независимости. Но Мириам не чувствует себя независимой. Она в ловушке. В кандалах.
- Моя жена мертва, - внезапно говорит Луис, когда они останавливаются на красный свет.
Мириам моргает. Это так неожиданно - якорь, брошенный за борт, резкий всплеск.
Он продолжает говорить:
- Я соврал тебе тогда. Сказал, что она ушла. Это правда только... немного странная. Она мертва. Вот так она от меня ушла.
Мириам опускает глаза на коврик, ожидая увидеть там свою челюсть и язык, трепещущий, словно умирающая рыба.
- Я не знаю, что сказать, - всё что говорит Мириам.
Луис делает глубокий вдох и, похоже, не собирается выдыхать.
- Я убил её, - говорит он.
Мириам не так-то легко удивить. Она многое повидала и со временем эти вещи стали похожи на старый свитер; они стирают любые предположения об этом мире. Мириам видела пожилую темнокожую леди, которая ходила в туалет прямо на шоссе. Однажды она увидела, как женщина забила мужчину до смерти его собственным протезом, потому что ей показалось, будто он ей изменяет. Она видела кровь и блевотину, автомобильные аварии и рентгеновские снимки, на которых видны разные вещи, которые люди засовывали себе в задницу (например, лампочку, кассету или скрученный рулон комиксов) и, по крайней мере, два случая, когда парни пытались совокупляться с лошадьми и их затоптали на смерть. Сейчас человек-животное вряд ли загадка; его развращенность, его безумие, его печаль - все эти штуки хорошо закаталогизированы в её разуме, а ведь Мириам еще нет и тридцати.
Но Луис. Этого она не ожидала.
Он? Убийца?
- Я был пьян, - объясняет он. - Мы провели хороший вечер. Было тепло. Поужинали в патио нашего любимого ресторана... маленькое кафе, выходящее окнами на реку. Мы разговаривали о том, где были, что делали. Говорили на счет детей. О том, что пришло время... или для детей как раз не время, но, может быть, пора перестать пытаться. Есть ли в этом вообще какой-то смысл. Мы смеялись, у обоих было по маргарите и...
Он замолкает. Обрывается поток; закрываются шлюзы. Глаза Луиса - орудийные стволы, направленные на горизонт, или в никуда.
У Мириам в голове образ Луиса, который своими огромными ручищами душит жену и давит так сильно, как вы выдавливаете прыщ - может, текила заставляет его это делать: червь прополз по горлу и впился в мозг.
- Мы сели в машину, у меня в голове всё кружилось из-за выпитого, но я не думал об этом, потому что считал, что мы неудержимы, а дорога необычайно широкая. Я потерял над машиной контроль спустя пять минут, как мы выехали домой. Не было ни дождя, ни чего-то еще, и ездил я по этой дороге сотни раз, но там был один такой поворот... я вошел в него на слишком высокой скорости, реакция у меня была замедленной, а дорога шла вдоль реки...