- И, - спрашивает Пол, - что вы сделали? Вы ведь что-то сделали. Вы больше бы не выдержали и что-то сделали.
- У меня был секс.
Пол удивленно моргает.
- И что?
- Точно. И что? Ты из того мира, где двенадцатилетние девочки эсэмэсят, прости, сексэсят друг другу о том, как сделали парню твинет.
- Твинет?
- Да ладно, ты серьезно? Одна делает ему минет, тогда как он ублажает вторую. Поэтому твинет.
Пол бледнеет.
- Ой.
- Ага. Дело в том, что ты из тех мест, где детки делают это постоянно, и это никого не удивляет. Я же приехала оттуда, где мать говорит, что твои женские части - рот Дьявола, а ты не должна кормить Дьявола. Накормишь раз, он захочет еще и еще, и еще.
- Вы накормили дьявола.
- Лишь однажды. Его звали Бен Ходж. Мы сделали дело. И потом он покончил собой.
Глава двадцатая
Клуб врунишек
Мириам так безумно хочет Фанты, что почти ощущает её химический вкус на своём языке. Но перед ней автомат Mello Yello, некоего рода обдираловка от Маунтин-Дью. Но девушке всё равно. Она хочет того, что хочет, и не желает думать о том, о чем не хочет. Это неважно по сравнению с тем, что у неё нет денег на автомат. Упс.
Она думает: «Я хочу оранжевую содовую. И я хочу плеснуть в неё водки. И пока мы здесь я хочу перестать наблюдать за тем, как люди отходят в мир иной. Ах, и пони. Я хочу себе сраного пони».
Её мысли настолько громкие, что Мириам не слышит шума подъехавшего автомобиля.
Мириам опирается рукой на аппарат. И вот она видит - долларовая банкнота.
- Бонус, - мычит она и тянется за деньгами.
Это уловка. Наглая ложь. Поддельный доллар, на котором, если его расправить, нарисован христианский комикс Джека Чика. Какая-то история игры в «Подземелья и Драконы».
Мириам мнёт её, отходит, чтобы выбросить, поворачивается и оказывается лицом к лицу с нескладным, костлявым итальянцем в аккуратном чёрном костюме.
- Господи, - говорит Мириам.
Итальянец кивает, хотя не похож ни на Господа, ни на Спасителя (некоторое сходство всё же имеется, благодаря носу, который настолько низко посажен и выглядит таким тяжелым, что похож на багор). Мириам видит, как к ним направляется невысокая женщина, круглолицая, с чёрными глазами, похожими на раскаленные угли, и челкой, которую подстригали, словно по линейке.
- Добрый вечер, - говорит женщина.
- Скалли, - обращается Мириам к женщине. Кивает мужчине: - Малдер.
- Мы из ФБР, - говорит высокий ублюдок.
- Я догадалась. Это была шутка. - Она откашливается. - Не берите в голову.
- Я агент Харриет Адамс, - объясняет женщина. - Это агент Франклин Галло. Мы хотели бы задать вам несколько вопросов.
- Конечно. Спрашивайте. Если ищете христианских проповедников, то у меня вот что есть, - Мириам раскрывает ладонь и показывает им фальшивую банкноту. Сердце девушки скачет в груди, словно испуганная газель - она слышит, как кровь стучит в ушах; она чувствует, как, будто барабан, в шее колотится пульс. Что же такое? Её настигло прошлое? Мириам гадает, сколько сигарет она сможет протащить в тюрягу? А все эти нестриженые тётки в оранжевых робах. Дерьмо! Твою мать!
Каковы её шансы здесь? Вырубить высоченного ударом в промежность? Провести поддельной банкнотой по шее коренастой сучки, надеясь, что край бумаги её порежет?
Мириам замечает, что женщина смотрит влево; потом слышатся шаги на тротуаре. Тяжелые шаги.
Шаги Луиса.
- Всё в порядке? - интересуется он, приблизившись.
Оба агента измеряют его взглядами.
- Мы кое-кого ищем, - говорит женщина, доставая фотографию.
У Мириам сжимается горло. Она рада, что они не смотрят на неё, ведь на фото изображен Эшли. Какая-то вечеринка. Красные рождественские огни. Смех. Самодовольный изгиб бровей. Губы, изогнувшиеся в вечно идиотском оскале. Это он.
Луис тоже её видит. Мириам ждет, что он заговорит. Если они найдут Эшли, он всё свалит на неё. А это значит, что найдут и её. С этим ей не справиться.
- Вы знаете этого молодого человека? - интересуется итальянец.
Женщина добавляет:
- Его зовут Эшли Гейнс.
- Это мужик, а не телка, - уклончиво говорит Мириам.
- Это мужчина, да, - хмурясь, соглашается женщина.
- Но его зовут Эшли.
Они смотрят на нее так, словно хотят прикончить.
Мириам вытягивает руки вперед.
- Ох. Я просто подумала... а, не важно.
- Так вы его видели? Или нет?
- Эм-м-м. Неа. Я повидала много мужиков. Но этого не встречала.
Женщина поднимает фотографию вверх так, что она становится видна Луису.
- А вы, сэр? Вы видели этого человека?
Луис выглядит раздраженным. Он сжимается.
- Прошу прощения, кто вы такие?
Мириам наклоняется и говорит с южным акцентом, очень похожим на его:
- Малыш, они сказали, что из ФБР.
- Могу я увидеть ваши значки?
Итальянец закатывает глаза. Женщина ничего не отвечает, но показывает свое удостоверение. Мужчина раздраженно следует её примеру.
- Нет, - говорит Луис. - Я его не встречал. Простите.
Итальянец делает шаг вперед и выпячивает подбородок.
- Посмотрите на фотографию ещё раз и подумайте лучше...
- Фрэнки, - говорит женщина, кладя свою маленькую ручку ему на грудь, - не надо тревожить этих людей. Они ничего не знают. Спасибо, что уделили время, ребята.
Эти двое разворачиваются и направляются к черной Cutlass Ciera, припаркованной чуть дальше от управления отеля. Они кажутся странной парой, как думает Мириам. Похожи на двух дворняжек: маленький бульдог семенит рядом с костлявым догом.
- Они ищут твоего брата, - говорит Луис. И его голос отнюдь не радостный.
- Моего брата. Ага. Спасибо. Ну, знаешь, за то, что не сдал его.
- Мне не очень приятно обманывать представителей закона, - говорит он, наблюдая за тем, как черный Олдсмобиль выезжает с парковки. Машина спускается вниз по улице и теряется в темноте.
- Это потому что у тебя куча благородных черт характера: честь, порядочность, благородство и другие положительные качества, которые чужды мне. А это много для меня значит. Правда.
Луис делает глубокий вдох.
- Так и что там произошло?
- Эти двое агенты ФБР...
- Нет. В комнате.
Она знала, ей так хотелось этого избежать.
- Я не знаю. Я просто психанула. Хочу оранжевой содовой.
- Оранжевую содовую.
- Я же говорила, что мы, сучки, просто сумасшедшие.
- Существует хоть малейший шанс, что мы об этом поговорим? Или просто потусуемся, телек посмотрим?
«Он пытается наладить отношения, - думает Мириам. - Это мило. Но...»
- Не могу. Мне пора. Я должна поговорить с братом и напинать его за то, что из-за него пришлось соврать федералам.
- Мы можем повторить? - спрашивает он.
На его лице грусть и мольба. Мириам думает, что он очень одинокий человек; он, должно быть, хочет проводить с ней время. Но вот оно опять: вспышка, тень на его лице - пара заклеенных изолентой глаз, текущая кровь, личинки, ржавчина, отпадающая от говенного тесака. Мириам содрогается.
- Я ужасный человек, - заявляет она. - Безобразная негодница. Меня одолевают ужасные мысли. Я делаю отвратительные вещи. Ругаюсь матом, пью, курю. У меня голова, как и рот, забита дерьмом, и оно постоянно из меня льется... – «Как поток опарышей», - думает Мириам. - Тебе это всё не нужно. Ты отличный парень, Луис. Хороший человек. И ты не захочешь быть со мной. Ты окунешься в полное дерьмо. Моё дерьмо. Мои проблемы, мои эмоции, во всё моё. Я как ушат нечистот, что выльют тебе на голову. Найди себе лучше хорошую девушку. Какую-нибудь, что носят сарафан. Такую, которой чужды такие слова, как «твою мать», «петушина», «говнюк» и «ублюдок».