Эшли переводит дыхание, посмеивается и кивает. Но потом он кое-что замечает. Его глаза мечутся туда-сюда, парень начинает заикаться:
— Нет, да ладно, не надо. Нет!
У Безволосого Ублюдка в руках пила. Мужчина двигается очень быстро.
Он наваливается на Эшли, прижимается спиной к его груди. Локтем мужчина упирается парню в челюсть так, что тот и сказать ничего не может. Безволосый держит локоть, словно он стул, подсунутый под дверную ручку.
Свободной рукой Безволосый укладывает ногу Эшли так, что она упирается в подголовник водительского кресла. Харриет, похоже, этого даже не замечает.
Безволосый оттягивает брючину своей жертвы.
Эшли вырывается, кричит, но Безволосый похож на сраного профессионала — ковбоя на родео.
— Я же рассказал! — визжит Эшли. Слова получаются неряшливыми, пузырятся, а капли крови попадают на шею и затылок Безволосого. — Я же рассказал тебе всё, что ты просил!
— И я тебе сказал, — заявляет сквозь стиснутые зубы тот, — что природа жестока. Шимпанзе, дельфины, волки. Окровавленные клыки и когти! Они понимают всю соль мести. Вот это месть! Ты испортил мне всю операцию…
Безволосый прижимает лезвие пилы к лодыжке Эшли.
— Поэтому я тебя просто покалечу.
И начинает пилить. Кулак вниз, локоть вверх.
Эшли издает такой звук, которого Мириам прежде никогда не слышала. Это крик на высоких частотах, который издают млекопитающие. Погребальная песнь.
Харриет как ни в чем не бывало продолжает вести автомобиль, несмотря на то, что её плечо орошается кровью.
Побледневший Фрэнки отворачивается.
— Это плата, — говорит он между криками.
Пила не останавливается. Вгрызается металлическими зубьями.
Мириам едва понимает, что происходит. Размытые движения. Красные брызги. Призрак Луиса рядом, насвистывающий мотивчик песни: «Я все знал».
«Сделай что-нибудь», — вопит разум.
Тело замерло. Словно его отключили от сети.
Скрежещет пила — перетирает кость. Веки Эшли трепещут.
«Прекрасно, — думает частичка Мириам. — Хер с ним. Это всё из-за него (Это всё из-за тебя, — напоминает ей другой голос, очень похожий на Луиса)». Но она понимает, когда Безволосый закончит с Эшли, он примется за неё. Что он отрежет у неё? Какими частями Мириам готова пожертвовать? Горячие слезы скатываются по щекам девушки, в мозгу что-то щелкает.
Сделай что-нибудь.
Сделай что-нибудь!
И она кое-то делает.
Мириам упирается подбородком в сидение перед собой, используя его в качестве рычага. Ноги оказываются под девушкой и она, дернувшись вверх, проталкивает себя на кресло, где сидят Безволосый и Эшли. Она едва не соскользнула из-за окровавленной кожаной обивки, но ей удалось прижаться спиной к спинке, выставив ноги вперед.
Безволосый смотрит на неё взглядом, не выражающим ничего, кроме любопытства.
— Боец, — говорит он. — Мне такие нравятся.
Мириам направляет ноги ему в голову. Но она почти потеряла контроль над телом, долгое время пролежав в позе личинки или неуклюжего червя.
Девушка попадает Безволосому в грудь.
Пила выскальзывает у него из рук, но успевает перед этим сделать последний замах. Ступня Эшли повисает на тоненькой полоске кожи.
Мириам снова пинает Безволосого по впалой груди.
Позади них открывается дверь. Может быть, её специально открыл Эшли, может быть, у него это получилось случайно. Может быть, она вообще не была до конца закрыта. Мириам всё равно.
Она лишь видит, как Эшли вываливается из машины. Его тело становится тенью на фоне дверного проема, а потом исчезает. Пространство, где он только что находился, теперь представляет собой пролетающие мимо сосны — темные иголки на фоне стального неба.
Безволосый выглядит не более, чем несколько удивленным; он откидывается назад, держать за чертову ручку над головой, вцепившись в пластик своими костлявыми, почти женскими, пальцами.
В другой руке он держит отпиленную ногу Эшли.
Он взирает на неё так, как учитель смотрит на яблоко, предложенное ему учеником.
Мириам понимает, что у неё есть считанные минуты.
Она пытается оттолкнуться ногами. Если ей удастся добраться до противоположной двери и, прижавшись спиной к дверце, нащупать ручку и открыть её, то она свободна. Но кровь… её слишком много. Так бывает в кошмаре, когда ты пытаешься убежать: ноги скользят по мокрому бетону. Кряхтя, Мириам толкается снова и снова, дергая ногами, надеясь, что они найдут опору…
И у девушки получается. Она спиной бьется о дверь Эскалейда. Пальцы ищут вслепую, пытаются нащупать дверную ручку.
— Нет, — говорит Безволосый так, словно управляет реальностью.
— Пшл ты, — мычит Мириам сквозь заклеенный рот.
— Заблокируй двери! — кричит Безволосый… но уже слишком поздно.
Дверь распахивается и Мириам летит следом.
Она понимает, что дальше всё будет стремно. Удар об асфальт? На скорости в шестьдесят миль в час? Тоже самое, если жучок прыгнет на шлифовальный станок. Гравий сточит всю заднюю часть черепа. Это самоубийство.
Но эта идея не смущает Мириам.
Однако её голова с асфальтом так и не встречается.
Пара рук держит Мириам за лодыжки. Безволосый. Голова девушки болтается за дверью, волосы подметают асфальт. Свист ветра наполняет уши. Мириам ощущает аромат сосен и соленой воды, причудливый химический запах Нью-Джерси. Она обоняет запах свободы, но он не для её мира…
…который меняет направление, словно пленку отматывают назад.
Безволосый затаскивает Мириам обратно в машину. Его лицо нависает над девушкой.
Она подумывает над тем, чтобы врезать ему лбом, но он, похоже, понимает, о чем она думает, поэтому прижимает окровавленную руку ко лбу Мириам.
В другой руке появляется шприц.
Девушка пытается вырваться. С кончика иглы сочится прозрачная жидкость. Пойманная ветром от открытой двери, она дрожит и танцует на весу.
— Скоро поговорим, — обещает Безволосый.
И вгоняет иглу Мириам в шею.
— Нгм-м-м! — вопит девушка сквозь скотч.
Мир содрогается и разламывается на части. Его осколки несут её во тьму.
Глава тридцатая
Пустошь
Мир течет медленно. Все размазано краской по канве, сгустки сползают по холсту вниз.
Мириам ощущает подмышками чьи-то руки. Ноги волочатся по земле. Серое небо освещается послеполуденным солнцем. Летают москиты. Бледные сосны отбрасывают длинные тени, у которых имеются пальцы, что, кажется, хотят разодрать Мириам на клочки.
Впереди идет Безволосый. Его белый блейзер заляпан кровью.
Кровью Эшли.
Отрезанная ступня, качаясь туда-сюда, покоится в прозрачном пакете-холодильнике, который несет Безволосый Ублюдок.
Время растягивается. Потом расширяется.
Они нигде. Ещё больше деревьев. Перевернутая ванночка для ног валяется на мшистом холмике, её половина отдана во власть какой-то черной плесени.
На тяжелой цепи покачиваются качели. На покрышке сидит огромный черный ворон, наблюдая за ходом качели, словно ему нравится за ней следить.
Мириам шагает по ракушкам. Они хрупкие. Ломаются под ногами.
Девушка пытается что-то сказать. Рот по-прежнему заклеен. Раздается только какое-то мычание. Девушка дышит через нос, получается протяжный свист.
Впереди возникает небольшой домик. Белый сайдинг, снизу окаймленный мхом.
«По крайней мере, это не очередной мотель», — думает она.
И ускользает в беспамятство.
* * *
Вжух.
Глаза Мириам распахиваются. Мир врывается в сознание свистом ветра: кровь стучит в ушах, подводное течение тянет девушку обратно в сознание.
Мириам понимает, что подвешена в душевой, выложенной выцветшей плиткой цвета морской пены.
Связанные руки закинуты на душевое крепление.
Ноги, тоже связанные, едва касаются ванны. Девушке приходится стоять на цыпочках. Её не на что опереться, приходится лишь извиваться как уж на сковородке.