— А ты скажи об этом капитан-лейтенанту, — посоветовал Нечаев. — Он тебе посочувствует.
— Ну нет, — Костя сплюнул. — Нема дурных. Раз надо, то я эту премудрость осилю. Ты послушай, Нечай, я верно запомнил? Управляемая торпеда «Дельфин» состоит… Зарядное отделение со взрывателем, приборная доска, цистерны с клапанами, ящик для инструментов, аккумуляторные батареи, электромотор, помпы… Вот и все! — выкрикнул он весело. — Разумеется, не считая гребных винтов и рулей. Ну как?
— Троечку тебе Николай Сергеевич поставит, — сказал Нечаев. — А теперь давай спать.
Он устал. Сказывалось напряжение последних дней. Их никто не торопил, но уже по одному тому, как вел себя капитан-лейтенант, можно было догадаться, что время не терпит. Капитан-лейтенант все чаще отлучался в город и возвращался оттуда озабоченным.
Нечаев чувствовал, что их тихой загородной жизни вот-вот придет конец. Ну что ж… С каждым днем он все больше убеждался в том, что «Дельфин» не подведет. Крейсерская скорость торпеды, правда, была невелика, всего лишь три узла, но зато она могла опуститься на значительную глубину. Куда сложнее обстояло дело со снаряжением.
Водонепроницаемый резиновый комбинезон — не водолазная рубаха. Дыхательный прибор укреплен на лямках. Маска плотно облегает лицо. От нее шла длинная гофрированная трубка, такая же, как у противогаза.
В этом легком снаряжении Нечаев чувствовал себя отрезанным от всего мира. Спускаясь под воду, он знал, что никто не сидит на телефоне, чтобы прийти на помощь в минуту опасности. Спускаясь под воду, он уходил в глухое безмолвие и одиночество.
И маска, и дыхательный аппарат были еще далеки от совершенства. Первый спуск чуть было не оказался для Нечаева последним. Отравление углекислым газом началось исподволь, почти незаметно. Сначала появилось какое-то легкое, приятное ощущение. Показалось даже, будто руки стали теплее, а маска уже не так сильно давит на лицо. Да и дышать было легче. Но затем появился озноб и потемнело в глазах. Хорошо, что за спиной у Нечаева сидел Сеня-Сенечка, почувствовавший неладное. Когда Нечаев завалился на бок, Сеня-Сенечка выхватил нож и перерезал веревки, на которых на груди у Нечаева висел балласт, и тот пробкой вылетел из воды.
Но делать нечего, приходилось довольствоваться тем, что есть. Когда еще изобретут усовершенствованный аппарат! Могут пройти месяцы, если не годы. А тут… В любую минуту капитан-лейтенант мог, сидя за столом, отложить в сторону бумажную салфетку и сказать:
— Ну, хватит вам прохлаждаться…
Глава седьмая
В ПОХОДЕ
Операции, проводившиеся советскими войсками в первые месяцы Великой Отечественной войны на Украине, по своим масштабам, количеству участвовавших в них сил и продолжительности далеко превзошли все, что до этого времени было известно в прошлых войнах. Боевые действия велись силами двух фронтов во взаимодействии с Черноморским военно-морским флотом.
Он проснулся сразу, как будто его пронзил льдистый свет луны, заливавший кубрик, и увидел над собою лицо капитан-лейтенанта, который поднес палец к губам.
Дверь была приоткрыта. Капитан-лейтенант прошел к ней на цыпочках, и Нечаев, натянув фланелевку и брюки, лежавшие на табурете у изголовья, босиком прошлепал за ним. Он успел заметить, что койка Сени-Сенечки пуста. Только Костя Арабаджи все еще дрых сном праведника, причмокивая во сне губами: Костя всегда уверял, будто видит дивные сны.
Обулся Нечаев под лестницей.
Когда он вошел в кают-компанию, там горела керосиновая лампа, накрытая жухлой газетой. В ее теплом домашнем свете Нечаев увидел Николая Сергеевича, сидевшего за столом, Гришку Трояна, веснушчатого Игорька, которого Троян, к огорчению Кости Арабаджи, выбрал себе в напарники, и Сеню-Сенечку. Капитан-лейтенант проверял светомаскировку на окнах.
Лампа слабо потрескивала в чуткой ночной тишине, и на стенах двоились тени. Огромная тень Гришки Трояна, сломанная под прямым углом, упиралась в потолок.
Убедившись, что окна зашторены плотно, капитан-лейтенант вернулся к столу и сказал:
— Есть разговор.
Он был, как теперь заметил Нечаев, в новеньком суконном кителе. Его глаза жестко поблескивали из-под козырька.