— Разрешите сбегать за вещами? — попросил Троян.
— Никаких вещей. Они вам не понадобятся, — ответил. капитан-лейтенант. — Надеюсь, вы понимаете, почему я вас поднял? Получен приказ. Так вот, попрошу сдать документы, фотографии, письма… Все, все. Выверните карманы.
Подойдя к столу, Нечаев вывалил из карманов все свое богатство: карандаш, записную книжку, иголку с ниткой, спички… Фотографий у него не было. Аннушка обещала ему подарить свою фотокарточку, но так и не удосужилась. Напоследок Нечаев вытащил из кармана отцовскую трубку, от которой великодушно отказался Гасовский. Быть может, капитан-лейтенант разрешит…
— Браеровская. Ничего не скажешь, хороша, — сказал капитан-лейтенант. — Что, отцовская? К сожалению, все равно не могу… Но вы не беспокойтесь, Нечаев. Она будет цела. Получите ее, как только вернетесь.
Нечаев счел за лучшее промолчать.
— А значки тоже снять? — спросил Игорек, борясь с зевотой.
— Разумеется.
— Ну, это уже не снимешь. — Троян завернул рукав фланелевки и показал татуировку. — Наколка.
— Да, — капитан-лейтенант подался вперед. — Что там у вас?
— Якорек. И русалка.
— Это еще куда ни шло, — сказал капитан-лейтенант с облегчением. — Вот если бы звезда или серп и молот… Пришлось бы мне отстранить вас от выполнения задания. Черт, как это я упустил из виду!
Он покачал головой и усмехнулся, признавая свою ошибку. И сразу снова стал строгим, официальным.
— Хорошо, что напомнили, — сказал он. — Больше ни у кого нет татуировок? Слава богу. Так вот…
Только теперь Нечаев заметил, что в углу кают-компании лежат четыре тюка. Не иначе как снаряжение… Он подобрался и стал слушать.
— На вас возложена задача…
В лампе потрескивало пламя. Николай Сергеевич ерзал на стуле. Он тоже вслушивался в ровный голос капитан-лейтенанта, объяснявшего боевое задание его питомцам. Это он рекомендовал капитан-лейтенанту лучшие экипажи и теперь, чувствуя свою ответственность, нервничал.
А капитан-лейтенант между тем продолжал:
— Дальнейшие указания получите на месте, когда командир лодки уточнит обстановку, — сказал он. — Лодка будет ждать вашего возвращения. Но может случиться… Тогда за вами придут через четверо суток. Это время придется пересидеть на берегу. Старик предупрежден. Он работает сторожем на винограднике. Там и живет. Пароль: «Де твоето момиче?» Старик должен ответить: «Легна сп вече, аго!» После чего надо сказать: «Иван Вазов», на что старик снова ответит: «Под игото. Роман в три части». Постарайтесь запомнить.
— Выходит, этот старик… болгарин? — спросил Троян.
— Я и забыл, что ты с Болгарских хуторов, — капитан-лейтенант впервые улыбнулся. — Что ж, это к лучшему. Стало быть, легче запомнишь. Повтори.
— Де твоето момиче?
— Легна сп вече, аго! — ответил за старика капитан-лейтенант.
— Иван Вазов.
— Под игото. Роман в три части, — снова ответил капитан-лейтенант. — Первые две фразы взяты из этой книги.
— А кто этот Вазов? — спросил Игорек.
— Писатель, — вмешался Николай Сергеевич. — Кстати, свой роман он написал у нас в Одессе.
— И вот еще что, — сказал капитан-лейтенант. — Если сторожа на месте не окажется, пробирайтесь в город. Вот вам адрес сапожника. Пароль тот же. Лады?
Он сказал не «ясно», а «лады», и от этого невоенного слова у Нечаева как-то потеплело на сердце.
— Николай Сергеевич, а вы ничего не хотите им сказать?
— Нет, — конструктор замотал головой. О чем еще говорить? Поздно…
— Тогда все, едем, — капитан-лейтенант поднялся.
Машина уже ждала их. Устроились на тюках со снаряжением. Капитан-лейтенант что-то сказал часовому, и тот открыл ворота.
Резкий лунный свет выбелил дорогу, на которую от деревьев и заборов ложились четкие тени. Машину перекашивало и бросало из стороны в сторону. Слышно было, как пусто гудят телеграфные столбы. Хотелось курить, но папирос не было — капитан-лейтенант отобрал их вместе со спичками фабрики «Кастрычник», вместе со значками ГТО и «Ворошиловский стрелок», фотографиями и документами.
Ехали быстро. Но их то и дело останавливали патрули. И тогда острые лучи карманных фонариков напряженно ощупывали их лица, слепили глаза. А когда фонарики гасли и люди с винтовками отступали в темноту, машина снова набирала скорость.
Вскоре тенистые усадьбы Большого Фонтана остались позади, и машину плотно обступили дома. Улицы были темными, глубокими. Город отдыхал от жары, от вражеской авиации и артобстрелов.
Затем машина нырнула под виадук. К порту вел крутой спуск, мощенный булыжником. Часовой поднял шлагбаум, и машина легко покатила по глади портового причала.