Начнем с того, что календарь — основа богослужения — у нас в ту далекую эпоху был латинский, а вовсе не греческий. В наши дни новый год принято считать с января. Но это позднейшее нововведение, получившее права гражданства только при Петре Великом (с 1700 года). До знаменитого петровского указа год, в полном соответствии с византийской традицией, отсчитывали с сентября, а еще раньше — с марта, как и было принято в то время на западе. Из-за этого работать с русскими летописями часто бывает очень трудно, так как сплошь и рядом неизвестно, как именно считал время летописец. Приходится постоянно иметь в виду, по какому стилю в данном конкретном случае идет датировка — мартовскому или сентябрьскому. Проще пояснить эту неразбериху на примере. Византийцы, как мы уже сказали, считали начало года по сентябрю. Предположим, речь идет о 5600 годе, тогда в августе это еще 5599 год. Если отечественный хронист (считающий год по марту) работает с византийскими документами, то новый 5600 год он начнет со следующего марта, тогда как на самом деле, по нормальному — мартовскому — стилю, август 5599 года есть уже 5600 год.
Но не будем утомлять читателя арифметической путаницей, а скажем только одно: можно считать надежно установленным тот факт, что отсчет начала года вели в Киевской Руси по марту, о чем в частности говорят и латинские названия наших месяцев (в Византии они были совсем другими). Сентябрь, октябрь, ноябрь и декабрь — это седьмой, восьмой, девятый и десятый месяцы, так что одиннадцатый приходится на январь, а двенадцатый — на февраль. Таким образом, отсчет нового года начинается с первого марта. Имеется и еще одна косвенная улика, свидетельствующая о римском происхождении нашего календаря. Значительная часть астрономических датировок солнечных и лунных затмений, упоминающихся в русских летописях, согласуется с современными расчетами только в том случае, если мы будем считать летописный год не по-византийски (т. е. с первого сентября), а с первого марта, как это было принято в Риме.
Пойдем дальше. Само собой разумеется, что если бы христианская вера пришла на Русь из Византии, то большая часть терминов, относящихся к церковному культу и вопросам богослужения, неизбежно имела бы греческое происхождение. Но на практике мы видим принципиально иную картину, поскольку наш церковный словарь буквально переполнен латинизмами. Впрочем, судите сами. Ниже приводится раскавыченная цитата из работы С. И. Валянского и Д. В. Калюжного «Другая история Руси» в сопровождении наших комментариев.
1. Почему русское слово «церковь» созвучно латинскому cyrica (круг верующих), а не греческому «эклесия», откуда, между прочим, происходит французское eglise? Правда, М. Фасмер в «Этимологическом словаре русского языка» полагает заимствование через народнолатинское cyrica неприемлемым и считает более обоснованным происхождение из готского или древневерхненемецкого. Так или иначе, но и у авторитетнейшего Фасмера о греческой этимологии слова «церковь» нет ни звука.
2. Почему русское слово «крест» восходит к латинскому crucifixus (распятие) и не имеет ничего общего с греческим «ставрос»?
3. Почему русские священники в летописях всегда называются попами (древнерусское «попъ»), тогда как в Византии клирики испокон веков звались иереями? По мнению авторов «Другой истории Руси», русское «поп» является искажением слова «папа», тем более что по-английски Папа Римский и сегодня называется pope. Фасмер, разумеется, не столь категоричен и усматривает аналоги в готском и древневерхненемецком, но о греческом происхождении слова «поп» не говорит ничего.
4. Почему русское слово «пост» (старославянское «постъ») того же корня, что и немецкое fasten, тогда как по-гречески пост называется совсем иначе — «нестейя»?
5. Почему русское слово «алтарь» восходит к латинскому altare (от altus — высокий), а вовсе не к греческому «бомос»?
6. Почему в церковнославянском вместо слова «уксус» регулярно употребляется слово «оцет», происходящее, вне всякого сомнения, от латинского acetum, тогда как по-гречески уксус звучит как «оксос», то есть почти как сегодня по-русски?
7. Почему язычник испокон веку назывался на Руси поганином (от латинского paganus — сельский, языческий), тогда как по-гречески язычник именуется совсем по-другому — «этникос»?