«Не романтик ты, Лева», – вспомнил Лев слова Крячко. Между прочим, ему, Гурову, сейчас придется отписываться еще и по поводу ранения своего напарника во время задержания. Как и почему, в силу какой такой необходимости полковник Крячко оказался в зоне перестрелки, каким макаром его туда занесло, когда задержание осуществляло подразделение ОМОНа? То, что Крячко дотошный человек, привыкший не оставлять без своего внимания ни одного мало-мальски важного шага по делу, в рапорте не напишешь. Как не напишешь и того, что бойцы ОМОНа, дай бог им здоровья, не особенно церемонятся, когда в них стреляют. А оперу нужен целый и здоровый клиент, а не прошитый пулями и умирающий в палате или машине «Скорой». И не со сломанной в трех местах рукой. Его ведь, как правило, срочно «колоть» надо, работать с ним, а не лечить.
Гуров плотно прикрыл окно и развернул жалюзи, чтобы солнце не лупило прямо в рабочий стол. Включив кондиционер, он занялся сочинением рапорта по поводу сегодняшней операции. Когда работа была в самом разгаре и сложились наиболее удачные формулировки, раздался телефонный звонок.
– Гуров, слушаю, – немного недовольно буркнул сыщик в трубку.
– Чем занят, Лев Иванович? – вместо приветствия спросил непосредственный начальник генерал Орлов.
Гуров шевельнул бровью, но отвечать не стал. По тону генерала он понял, что вопрос чисто риторический.
– Слушай… – Орлов чуть помедлил. – Тут такое дело. Тебе нужно до семнадцати прибыть в главк.
– По-сегодняшнему? – нахмурился Гуров, не ожидая ничего хорошего от вызова в Главное управление уголовного розыска МВД России после проведенной операции. – Интересы пересеклись или информацией попросят поделиться?
– Нет, – не вдаваясь в подробности, возразил Орлов. – Прибудешь к Грибенникову, он тебя и просветит.
– Кто это? Зам?
– Зам. Ты давай не затягивай до самого вечера. Вернешься – доложишь. Как там Стас?
– Нормально.
– Как это не вовремя, – проворчал Орлов.
– А бывают ранения вовремя? – ехидно переспросил Гуров, хотя и начал понимать недовольство начальника.
– Не лови на слове, ты ведь…
– Ладно, я все понял, – перебил сыщик генерала.
Не понять было трудно. Если тебя вызывают в главк, а начальник делает вид, что не знает зачем, но выражает сожаление, что ты временно остался без напарника, то это может означать только какое-то поручение сверху. Точнее, новое дело. Да еще такое, что другого напарника тебе не дадут, не прикомандируют. Потому что тут нужен опытный «важняк» и никакой утечки информации быть не должно. Это означает, что вопрос щепетильный, конфиденциальный и так далее. «Человечество придумало столько формулировок, – усмехнулся про себя Гуров, – что возникает ощущение, будто оно стесняется называть подобные ситуации своими именами».
Закончив рапорта, Гуров спокойно и со вкусом пообедал, полагая, что на сытый желудок самые неприятные явления кажутся более или менее приемлемыми. Заперев дверь, он снял свою гражданскую одежду, достал из шкафа форменные ботинки, брюки и рубашку. Напялил на голову фуражку и с неудовольствием посмотрелся в зеркало на внутренней стороне дверцы. Современные офицерские фуражки с непомерно высокой и громоздкой тульей ему не нравились. Тем не менее в министерство полагалось являться в форме.
В приемной, из которой двери вели в кабинеты двух заместителей, Гуров появился ровно в четыре часа. Две девицы самого юного возраста, который никак не подходил, на взгляд сыщика, для такой приемной, о чем-то оживленно шептались. Судя по тому, как одна из них деловито вскинулась навстречу полковнику, а вторая лишь напряженно выпучила глаза, одна из девиц была секретаршей, а вторая стажером.
– Вас просили подождать, – изобразила вежливость на лице секретарша, положив трубку внутреннего телефона.
Гуров кивнул, повесил фуражку на вешалку и уселся у стены. «Начинается, – подумал он с неудовольствием. – Великие начальники постоянно заняты важнейшими делами, а мы все бездельники. А мне, между прочим, половину ночи задержанных потрошить. Неплохо бы и подготовиться».
Через полчаса Гуров начал нервничать, через час – откровенно злиться. Его подмывало дождаться ровно пяти, плюнуть на все и объявить секретарше, что его просили прибыть до семнадцати, а коль скоро уже семнадцать ноль пять, то он отбывает. Но как раз ровно в ноль пять на столе секретарши пискнул телефон. Девушка подняла трубку, выслушала и подняла глаза на Гурова: