– Проходите, товарищ полковник.
Сыщик вздохнул глубоко, чуть задержал дыхание и выдохнул. Следовало унять раздражение, чтобы не выглядеть слишком развязно в кабинете генерала. Черт его знает, зачем его сюда вызвали.
Оказывается, генерала Грибенникова Гуров знал в лицо. В последний раз он видел его на коллегии министерства, а до этого… до этого, кажется, на месте происшествия, когда Гуров дежурил по городу. Да, точно, тогда расстреляли машину одного известного авторитета. Гурову врезались в память постоянно сведенные к переносице брови и чуть прищуренный левый глаз.
– Проходите, Лев Иванович, – предложил генерал негромким голосом, бросив на полковника короткий взгляд с неизменным прищуром.
Грибенников сидел вполоборота в распахнутом кителе и держал около уха телефонную трубку. Видимо, ждал, когда ему на том конце ответят.
– За то, что заставил ждать в приемной, не извиняюсь, потому что как раз ждал информации по данному делу. Не хочу грузить вас лишней оперативной информацией.
– По делу? – сухо спросил Гуров, полагая, что генерал все же должен был из приличия извиниться.
– Конечно, по делу, – удивленно шевельнул бровью генерал. – Не о здоровье же жены Орлова я вас пригласил побеседовать.
Первая информация поступила. Слово «пригласил» в данном контексте звучало неприятно. Для того чтобы поручить какое-нибудь дело, не приглашают, а вызывают. Если пригласили, то речь пойдет не о поручении или приказе, а о просьбе. Правда, отказывать в таких просьбах не принято. Либо нужно делиться информацией, либо что-то выполнять. В обоих случаях ничего приятного. В подтверждение этого умозаключения прозвучала саркастическая шутка по поводу здоровья жены Орлова. Значит, нужен не просто опытный оперативник, но и еще из близких Орлову – как гарантия соблюдения конфиденциальности, да и вообще выполнения просьбы. Ох, как не любил Гуров эти придворные делишки, которые касались высокопоставленных особ, где нельзя было переходить определенные грани, отличавшие этих особ от обычных граждан…
Грибенников снова прищурил свой глаз – очевидно, в телефонной трубке наконец заговорили. Он что-то выслушал, чуть покусывая губу.
– Хорошо, выполняйте, – наконец приказал генерал в трубку. – В случае эксцессов сообщать немедленно. Доклад через каждые два часа.
Положив трубку на аппарат, генерал развернулся к Гурову всем корпусом, сложил кисти рук перед собой и сжал их в замок. От внимания сыщика этот нюанс не ускользнул – что-то генерал не совсем в своей тарелке.
– Ну, что же, – сказал Грибенников, глядя перед собой в крышку стола. – Теперь ваш выход. Дело, ради которого я вас пригласил, не совсем обычное. Именно поэтому я и попросил Орлова направить ко мне самого грамотного и опытного оперативника.
Генерал замолчал, подбирая слова. Гуров начал терять терпение. С такими прелюдиями в давние времена земские врачи объявляли чопорным графиням, что их дочь беременна.
– Давайте сразу к делу, товарищ генерал! – твердо предложил Гуров. – В целях экономии времени.
К его большому изумлению, Грибенников не поставил на место развязного полковника из МУРа словами, что он сам решит, как и когда ему переходить к делу. Генерал задумчиво глянул на сыщика и кивнул.
– Пожалуй. Только спешить-то нам уже особенно некуда, потому что беда уже случилась. И не одна. Итак, вам, Лев Иванович, предстоит чистейшей воды оперативная разработка. В интересах дела заявления пострадавшей стороны пока не существует ни в каком виде. Нигде. Считайте, что есть только оперативная информация о совершенном преступлении.
– Очень высокое лицо?
– Да неважно это, Лев Иванович! – поморщился генерал. – Любой гражданин имеет право на защиту своих интересов, своей жизни и собственности. Хотя я понял намек. Да, лицо слишком заметное, чтобы можно было проколоться и засветить интерес, проявленный милицией. К тому же пострадавшему угрожают.
– Ох, уж мне эта политика, – покачал головой Гуров. – То говорим, что перед законом все равны, то начинаем нянчиться с каждым индивидуумом, мало-мальски облеченным властью…
– Не любите их, Лев Иванович? – усмехнулся генерал. – Тогда включите здравый смысл. В нашем государстве близость к тому или иному власть имущему всегда связана с определенной материальной отдачей. Все, кто сидит ниже моего кабинета, и половина тех, кто сидит на одном со мной уровне, – это люди, которые непосредственно заняты исполнением милицейского долга. А мизерная часть руководителей занята совсем другим. Это административная работа, в которой превалирующее место занимают связи, взаимоотношения, внутриполитические процессы. Наше ведомство, как и многие другие, нуждается в определенном бюджете, в финансировании неких проектов, соблюдении планов модернизации, в конечном итоге – в развитии. Но это не означает, что предписанное и подписанное в начале финансового года будет соблюдено в точности.