Выбрать главу

В 1750‐е годы продолжалась перлюстрация переписки великой княгини Екатерины Алексеевны, супруги наследника престола, великого князя Петра Федоровича. Тем не менее, по мнению компетентного исследователя, вступивший на престол 25 декабря 1761 года Петр III получил службу перлюстрации в состоянии полного развала. Уже 8 января 1762 года новый император «…изволил… сам изустно секретарю Петру Бакунину [П.В. Бакунин-меньшой] … повелеть, дабы… все письма французского министра… Бретеля… разпечатываемы и списываемы были…». Бакунин адресовался к почт-директору Ф. Ашу, «…но… он в разсуждении старости и немощи своей отозвался, что без помощника копии списывать не в состоянии…». К Ашу был послан секретарь Синявин, который, как можно полагать, стал восприемником утраченных традиций247.

При «просвещенной государыне» Екатерине II практика перлюстрации успешно продолжалась и развивалась. Но сначала следовало обновить и омолодить состав руководителей секретной службы. В апреле 1764 года Ф. Аша на посту директора Санкт-Петербургского почтамта сменил М.М. фон Экк, руководивший этим учреждением и перлюстрацией до 1789 года включительно. В это же время серьезно заболел Х. Гольдбах. Он скончался 20 ноября 1764 года. Секретным указом 22 марта 1765 года главой шифровальной службы с жалованьем 3 тыс. руб. в год был назначен воспитатель великого князя Павла Петровича академик Франц Эпинус. Дешифровкой текстов он занимался сам с помощником, выходцем из обрусевших немцев Иваном Ивановичем (Иоганном-Георгом) Кохом (1739–1805). Кох начал свою карьеру в 1762 году копиистом в Академии наук и был извлечен оттуда Эпинусом в Коллегию иностранных дел. В дальнейшем Иван Иванович вошел в историю России как первый директор Педагогического института в Санкт-Петербурге, позднее преобразованного в Петербургский университет248. Перлюстрация в то время была важнейшим, наряду с сообщениями платных зарубежных агентов, источником информации для принятия внешнеполитических решений. Перлюстрировалась вся зарубежная корреспонденция вне зависимости от положения получателя и отправителя. Зачастую Екатерина II читала дешифрованные депеши иностранных дворов к послам в Санкт-Петербурге ранее, чем сами послы.

Масштабы перлюстрации дипломатической почты значительно выросли. В 1762 году началась перлюстрация переписки принца Нассау-Зигена и курляндских представителей. С 1763 года – представителей Гамбурга, Данцига, Любека. С 1764‐го – испанских дипломатов. С конца 1770‐х годов появляются перлюстрированные письма североамериканских, венецианских, генуэзских, мальтийских, неаполитанских, португальских, сардинских и других иностранных представителей. Эта практика продолжалась и при Павле I. Всего же к концу XVIII века российские чиновники «черных кабинетов» перлюстрировали переписку иностранных дипломатов тридцати государств249. Читалась и почта, шедшая через Россию транзитом. Например, была сделана выписка из послания на французском языке от правителя персидского города Решт Папе Римскому250. В 1771 году число перехваченных депеш только прусского посла составляло 150 (125 отправленных и двадцать пять полученных), писанных разными шифрами. В 1780 году австрийский посол использовал восемь типов шифров, объемы цифровых текстов достигали пятнадцати страниц (перехвачено около 140 депеш). Текущую дешифровку осуществляли «канцелярские служители» по ключам, найденным Эпинусом, перекупленным или выкраденным. С 1792 года основную работу по дешифровке в связи с преклонным возрастом Ф. Эпинуса вел И.И. Кох251.

Екатерина II нередко лично давала указания почт-директору Петербургского почтамта. Вот одно из ее писем: «Я весьма любопытствую узнать образ мыслей вюртембергской фамилии [возможно, имеются в виду герцог Карл-Евгений и его брат Людвиг-Евгений]. Если вы можете достать оригинальные мысли обоих, то пришлите ко мне. Я говорю об обоих, потому они весьма часто в своих мнениях <…> разнствуют, так что если одному что захочется, то другому не нравится»252. По отношению к письмам иностранцев, которые ей не нравились, она была настроена крайне решительно. Например, одна из ее записок гласила: «Мое мнение, чтобы все французские письма, в коих бестолково о Московской истории пишут [Чумной бунт в Москве 15–17 сентября 1771 года] и кои из Москвы сюда присланы с сегодняшнею почтою, отправились в ваш камин»253.

вернуться

247

Новик В.К. Академик Франц Эпинус. С. 21.

вернуться

248

Там же. С. 18, 21–22.

вернуться

249

Подсчет по: АВПРИ. Ф. 6. Оп. 6/2. Подсчитано до описи перлюстраций.

вернуться

250

АВПРИ. Ф. 15. Оп. 1. Д. 175. Л. 2, 8–9.

вернуться

251

Новик В.К. Академик Франц Эпинус. С. 22, 31.

вернуться

252

Российский архив древних актов [далее – РГАДА]. Ф. 5. Оп. 1. Д. 100. Л. 44 об.

вернуться

253

РГАДА. Ф. 5. Оп. 1. Д. 100. Л. 44 об.