14 ноября 1825 года в Таганроге умер Александр I. Согласно закону о престолонаследии, императором 27 ноября был провозглашен цесаревич Константин Павлович. Здесь впервые мы имеем документ, официально раскрывавший новому государю тайну перлюстрации. 29 ноября главноначальствующий над Почтовым департаментом князь А.Н. Голицын направил ему в Варшаву донесение:
В некоторых почтамтах и пограничных почтовых конторах производится перлюстрация. Копии или выписки с писем всех лиц, дипломатический корпус составляющих и иностранных консулов, равно и переводы, если оные случаются, с писем грузинских царевичей и находящегося в Калуге султана Арунгазы, доставляются к управляющему Министерством иностранных дел; с прочих же писем, как заграничных, так и внутренних, вскрываемых по особым повелениям, подносимы были мною копии и переводы блаженной памяти государю императору. О находящихся ныне у меня таковых бумагах приемлю смелость испрашивать высокомонаршего разрешения Вашего Императорского Величества, благоугодно ли будет указать мне, хранить их у себя до прибытия Вашего, всемилостивейший государь, в столицу или отправить к Вашему Императорскому Величеству335.
После двух недель междуцарствия 14 декабря на престол взошел Николай I. При новом императоре внимание к перлюстрации не только сохранилось, но и значительно усилилось. Этому, конечно, способствовало восстание декабристов 14 декабря 1825 года и осознание властью необходимости реорганизации всей системы политического розыска. По сути, речь шла о переходе от политического сыска к политическому контролю. Весной 1826 года граф А.Х. Бенкендорф, будущий начальник III Отделения и шеф Корпуса жандармов, представил Николаю I проект «Об устройстве высшей полиции». Здесь был и абзац, посвященный перлюстрации: «Вскрытие корреспонденции составляет одно из средств тайной полиции и при том самое лучшее, так как оно действует постоянно и обнимает все пункты империи. Для этого нужно иметь лишь в некоторых городах почтмейстеров, известных своею честностью и усердием. Такими пунктами являются Петербург, Москва, Киев, Вильна, Рига, Харьков, Одесса, Казань, Тобольск»336. При этом, как представляется, Бенкендорф видел задачу перлюстрации не только в прямом выявлении злоумышленников и нарушителей законности, но и в определении градуса общественных настроений. Он писал: «Общественное мнение для власти то же, что топографическая карта для начальствующего армией»337. Это, кстати, совпадало и с мыслями ряда общественных деятелей. Известный поэт, друг А.С. Пушкина П.А. Вяземский по этому поводу отмечал, что всегда писал откровенно «в надежде, что правительство наше, лишенное независимых органов общественного мнения, узнает через перехваченные письма, что есть, однако же, мнение в России, что посреди глубокого молчания господствующего на равнине нашего общежития есть голос бескорыстный, укорительный, представитель мнения общего»338.
Уже 26 декабря 1825 года Николай I обсудил с А.Н. Голицыным запрос радзивиловского почтмейстера К.К. Гирса: надо ли ему перлюстрировать почту, идущую за рубеж из Петербурга, Москвы и Вильно. Было принято во внимание мнение литовского почт-директора А.И. Бухарского, что в Радзивилов письма из обеих столиц доставляются экстрапочтой и немедленно отправляются за границу. Поэтому почтмейстеру и его помощнику «в почтовые дни весьма мало остается времени для перлюстрирования писем». Чтобы не вызвать подозрений у публики, приходится проводить просмотр писем «ночью по большей части». Иностранная же корреспонденция, приходящая в Радзивилов, перлюстрируется в Вильно339.
31 августа 1826 года особый комитет при правительстве разработал специальные правила по осуществлению перлюстрации. Определяющим было подтверждение двух традиционных условий: сохранение перлюстрации в величайшей тайне и то, что она должна быть сосредоточена в одном управлении, т. е. в почтовом ведомстве340. Напомню: на всем протяжении XIX века перлюстрация в официальных документах именовалась «непроницаемой тайной». В июне 1917 года старший цензор М.Г. Мардарьев показал на допросе, что издавна существовало распоряжение «уничтожить все документы, касающиеся перлюстрации, в случае народных волнений и беспорядков»341. То же относилось и к монополии почтового ведомства на проведение перлюстрации. Показательный в этом плане случай произошел еще в 1758 году. 15 января 1758 года года нарвский почтмейстер Шмит подал рапорт, что генерал-аудитор-лейтенант Исаков (помощник руководителя главы армейской судебной системы) потребовал задерживать отходящую почту, «пока он письма просмотрит». На другой день Исаков был срочно привезен в Петербург и допрошен. Он все отрицал. Тогда императрица велела канцлеру А.П. Бестужеву-Рюмину (накануне его опалы) срочно затребовать обстоятельные показания почтмейстера342.
335
337
340