— Лучше не спрашивай, — голос матери изменился, стал плаксивым. — Сережка-то, помнишь, я тебе говорила, притащил чего-то да на кухне спрятал? Помнишь? — Лена кивнула, хотя на самом деле она смутно помнила разговор. Ее вообще не интересовал брат и жизнь его ее тоже не тревожила.
— Так это аппаратура какая-то дорогая была. Они ее и искали. Все в доме перевернули!
— Чего все-то переворачивать? — удивилась Лена. — Как я понимаю, это должны быть большие коробки, так чего ж их под матрацем искать? Серега что, украл, что ли ее?
— Да типун те на язык, — зло закричала мать. Она высморкалась в передник. — И чего ты на него такая злая, от этого, видать, и судьбы у парня нет.
— Мозгов у него нет, — вздохнула дочь. — От меня ты чего хочешь? Аппаратуру-то нашли? — она зевнула.
— Сергей-то еще не совсем дурак, он ее сегодня ночью к другу увез, так что мильтоны зря время потеряли, — она хихикнула.
— Ты еще и рада этому. Его все равно не сегодня, завтра задержат, так уж лучше бы за воровство, чем за наркотики.
— Дура ты, дура! Я прибежала с тобой радостью поделиться, а ты каркаешь, беду накликаешь, — она повернулась и выбежала из комнаты. Лена упала на подушку. Она видела перед приходом матери красивый сон и ей очень хотелось вспомнить его, но нить потеряна.
По комнате прошлепал Данил. Она слышала, как он, прежде чем войти в туалет, закрыл входную дверь. «Молодец», похвалила сына. Глаза слипались.
Данил возился на кухне. Лена представила, как он принесет ей кофе в постель с кусочком бисквита и взбитыми сливками. Об этом можно только мечтать. Из всего, что ей представилось, в доме был только кофе, но Данил его не любил, так что до него и не дойдет подать напиток матери. Она услышала, как заскворчала сковорода.
— Данилка! Ты что готовишь? — крикнула она с постели.
— Яичницу. Тебе сколько штук?
— Два. — Она села. Нет, не дадут ей сегодня выспаться. — Ты умеешь жарить яичницу?
— Для этого большого ума не надо, — отозвался сын.
«Может и так, только она у меня всегда пересыхает и белок хрустит на зубах». Открыв окно, посмотрела в сад матери. Сергей стоял возле летней кухни со злым лицом, высокий, худой. Лена рассматривала брата, точно увидела его впервые. Почему так вышло? Вроде и не глупый был ребенок, хорошо учился, всегда его в пример ставили, а с восьмого класса сорвался, как вожжа под хвост попала! Ничего его не интересовало, ничего не мило. Сначала они собирались на вертолетной площадке, это почти рядом с домом. Площадка давно уже вертолетов не видела. Когда-то с нее поднимались машины, катая туристов над городом и лесным массивом, были даже рейсы в Симферополь. Но это все было, было. Теперь на площадке платная автостоянка. А когда Сережка начал сбегать из дома и из школы, она была бесхозная. Ребята баловались пивком, покуривали сигареты, учились материться. Иногда в их компанию попадали девчонки, но об этом она только слышала. Мать грозила сыну кулаками, но уже было поздно. Так все и покатилось. У отца стали пропадать то трояк, то пятерка, и хоть мать Ленке ничего не говорила, дочь чувствовала, думают на нее.
Сергей бросил окурок на грядку огурцов, повернулся к дому. Лена не успела отойти от окна, Сергей ее увидел, радостно взмахнул рукой, велел подождать его. Она сморщила нос. «Чего ему надо?»
— Ленка, тридцатник дай! — подходя к окну попросил Сергей. — Во как надо! — Он провел ладонью по горлу. — Дай, а!
— Ты что думаешь, я ночами деньги рисую?
— Да ладно тебе девочкой прикидываться, знаю я о тебе все.
— Ну и что ты знаешь? — она со злостью смотрела на брата.
— Деньги дай! — он взялся за раму, боясь, что она закроет окно.
— Иди ты! — толкнула его Лена. — Нашли дойную корову. Работай и деньги будут, а мне они на сына пригодятся.
— Жалко, значит? — прошептал он, его лицо побледнело, на лбу появились крупные капли пота. — Для брата родного жалеешь?
— Отойди, — крикнула Лена, — или я убью тебя, — в ее руке блеснуло лезвие охотничьего ножа. — Подонок! — Она с силой захлопнула окно, почувствовав, как ее трясет. Постояв посреди комнаты и посчитав до ста, она немного успокоилась. Положив нож на место, прошла на кухню. Данил сорвал огурцов, помидор, нарезал хлеб, разложил по тарелкам яичницу. Лена опустилась на табурет.
— Данилка, хочешь сегодня я ночую у тебя? — беря хлеб и обмакнув его в желтоватый желток, спросила мать.
— Зачем? — хрустя огурцом, удивленно посмотрел на мать мальчик.
— Сама хочу увидеть, как ты работаешь ночами или творишь. — Она поняла, что сын недоволен ее предложением. — Я что-то не то сказала?