Скоро глиссер куда-то умчался, Аня поплыла к Артему и брызнула в него водой:
— Догони меня, Артемка!
Он погнался за ней. Аня взвизгнула, нырнула и потом еще раз пять ныряла и выныривала в самых неожиданных для него местах, и он никак не мог настигнуть ее. А когда Аня выбилась из сил, она закричала, что хватит играть, и медленно подплыла к Ване.
— Поучил бы своего дружка… Плюхается у берега как черепаха!
— А ты чего ж? — На нее внимательно смотрели большие, нестерпимо чистые глаза. Смотрели и жгли.
— Не слушается меня Димочка! Знаться не хочет! Разлюбил! — крикнула Аня и стремительно бросилась в холодную глубину, остывая от солнца, от его глаз и озорства, и принялась глядеть на плоские желтоватые донные камни, на бледно-зеленые водоросли, на мутно-черного, почти квадратного краба, притаившегося на обломке скалы. Аня любила охоту на крабов и бесстрашно хватала их за панцири, но сейчас ей хотелось просто попугать краба. Она ринулась вниз, щелкнула по панцирю — краб метнулся в водоросли — и всплыла вверх.
Ей вдруг стало еще веселей. Она вынырнула, увидела совсем рядом стриженую голову и вспомнила про конкурс на лучшую суковатую палку и заводного краба…
— Ой, я не могу! — рассмеялась на все море.
— Ты чего? — обеспокоенно спросил издали Артем.
— Ничего! — Аня посмотрела на берег: Феликс в назидательной позе стоял возле Адъютанта и что-то втолковывал ему.
— Он тебе нравится? — спросила она у Вани.
— Кто, Феликс?
— Да нет, Захарка, его Адъютант.
— Представь себе — нравится, — сказал Ваня, погрузил в море лицо и дурашливо забулькал водой.
— Ты ошалел! Я терпеть его не могу!
— А какой он живой и храбрый! — сказал Ваня.
— Он? А как сегодня струсил!
— А кто дважды лазил в дыру за льдом? Он храбрый, но этому мешает Феликс…
— Ерунду ты городишь! — вдруг крикнула Аня и опомнилась. — Это почему же?
— Феликс…
Закончить Ваня не успел.
Завыла сирена, и Аня увидела на берегу легковую машину с красным крестом на ветровом стекле. И еще увидела большую толпу одетых и полуодетых людей. Среди этой толпы отчетливо виднелись три фигуры в белых халатах. Склонившись к гальке, они что-то делали. Что — не было видно с моря, но делали они что-то очень важное и срочное.
Ане стало не по себе. Мороз продрал по коже. Вслед за Ваней она быстро поплыла к берегу, потом, нащупав ногами дно, побежала. И все, кто был в море и услышал сирену, побежали к берегу.
Люди в белом кончили что-то делать на гальке и понесли кого-то в носилках к машине.
Наконец, выбравшись на берег, Аня бросилась к толпе и только возле самой машины, в которой уже были открыты задние дверцы, догнала людей в белом.
На носилках лежала Лена.
Ее трудно было узнать, но Аня узнала. Узнала ее длинное, перевязанное в нескольких местах тело с темными пятнами на бинтах. Купальник был разорван, шапочка почти сползла с волос. Она лежала, тяжело продавливая носилки, и веки ее закрытых глаз, ее ноги и руки с судорожно сжатыми пальцами сильно побледнели и стали отливать синевой.
Рядом с носилками стоял ее отец. Руки его повисли вдоль тела.
Носилки тотчас исчезли внутри машины. Дверцы захлопнулись и стрельнув дымком, «скорая помощь» ринулась с пляжа.
— Говорят, пульса почти нет, — сказал кто-то рядом.
— А ты что, сам не видел? На фронте не был? — ответил другой. — Какой тут пульс…
Аня с минуту не могла раскрыть рта. Потом справилась с собой и спросила у рыбака в драной, с масляными пятнами тельняшке:
— Чем это ее так?
— Чем? — Тот повернул к ней худое лицо. — Глиссером! — Он так посмотрел на Аню, точно она была виновата во всем, что случилось. — Паразиты! К стенке за это надо!
Люди стали медленно расходиться. Ребята поспешно оделись и пошли домой. Только Вани нигде не было — куда-то исчез. И одежды его на гальке не было. Видно, убежал раньше их. Даже про своего Диму забыл, и тот растерянно поглядывал по сторонам.
Аня шла сзади. Одна. Шла и кляла себя последними словами: она же, если быть до конца честной, завидовала Лене, не очень добро думала о ней и даже дельфина на монетке хорошенько разглядеть не позволила… Ох, как все получилось!
У своего домика Аня, отстав от ребят, нырнула в калитку, и никто не заметил ее исчезновения. Феликс вообще ни разу не повернул в ее сторону головы с тех пор, как она вылезла из воды…