Тут же воеводы начали роптать и перешептываться.
– У меня есть свой человек среди имперцев, – прорычал Абигор; он не видел смысла скрывать источник.
– Ты хотел сказать «был», – поправил Харальд. – Я слышал, что предатель сбежал, поджав хвост, как только увидел блеск золота.
Абигор почувствовал, как заскрежетали собственные зубы. Само собой, Скарг рассказал отцу о встрече с Кезоном. Не стоило брать парня с собой. Теперь Харальд пытается использовать эти сведения, чтобы внести смуту в план атаки и завоевать еще несколько голосов для сына.
– Я верю ему… – выдавил он.
На лице Харальда уже играла саркастическая улыбка.
– Ты веришь южанину, который предал своих же? – спросил он, вскинув брови. – Я ничего не перепутал?
Ему вторил целый гул недовольных голосов.
– Прости, Абигор, но не кажется ли тебе, что жизни четырех дюжин хороших воинов, а возможно, и судьба всего туата, стоят дороже, чем ложь предателя?
Харальд говорил столь убедительно, что на мгновение Абигор даже сам усомнился в разумности плана атаки.
Но иначе им никак не взять заставу.
По меньшей мере полторы тысячи вооруженных до зубов легионеров, облаченных в стальные доспехи, сидят за частоколом в два человеческих роста. В то время как Абигор располагал почти вдвое меньшим числом воинов. Победа или смерть. Третьего не дано.
Неожиданно Харальд улыбнулся.
– Абигор, друг. Никто из нас не сомневается в твоей отваге. Но разве ты сам не хочешь убедиться в правильности этого решения? Я же вижу тень сомнения на твоем лице.
«Какую же игру ты затеял на этот раз, ублюдок? Чего же ты добиваешься, старый лис?!»
– Что ты хочешь, Харальд? – спросил Абигор.
Отец Скарга улыбнулся. Вокруг его темных глаз появились лучики множества морщинок, на мгновение выдавших его возраст.
– Спросим у богов.
Толпа одобрительно зароптала. Абигор увидел, как ехидно улыбается Скарг.
– Спасибо за совет, но, покуда я здесь хэрсир, мы будем делать по-моему. – Абигор выбрал из окружения Харальда его самого свирепого воина и вонзил свой взгляд в его глаза.
Воин был больше, сильнее и намного моложе, но тем не менее поспешил отвести взор. Толпа притихла.
Голос Харальда прозвучал почти заговорщицки.
– Я слышал… только молю, не подумай, что эти глупые слухи распространяю я, – сказал он совершенно невинным тоном, – что твоя вера в богов уже не так сильна. Что те два года в имперском плену обратили тебя в веру южан.
Прежде чем Абигор успел что-либо сказать в ответ, толпа загудела.
– Оракул! – Приведите оракула! – требовали воины.
Вдруг все крики оборвались. Воины начали расступаться, едва слышно перешептываясь.
Две молодые девушки, чью наготу скрывали лишь набедренные повязки и татуировки, вели под обе руки сгорбленную фигуру в лохмотьях.
Жилище оракула находилось на самой окраине деревни. Он никогда не поспел бы к главному костру так скоро. Абигор почувствовал недоброе. Появление предсказателя явно было запланировано.
Что ж, посмотрим, что пропоет старый выродок.
Оракул доковылял до костра.
«Интересно, сколько зим этой рухляди?» – подумал Абигор, глядя на уродца, который едва доходил ростом ему самому до груди. Оракул был старым столько, сколько Абигор его помнил. Учитывая, что юность самого Абигора давно сгинула во времени, истинный возраст провидца не укладывался в голове.
Абигор невольно задержал взгляд на прекрасных фигурах литир. Несчастные девушки: вместо того, чтобы рожать воинов, как и подобает женщинам, они проведут несколько зим в услужении этому выродку, чтобы потом быть принесенными в жертву богам. А их место займет новая пара красивейших девушек деревни.
Абигор стал на одно колено.
Он знал ритуал и знал, что тот не доставит ему удовольствия. Но другого выхода не было. Войско требовало предсказания. Оракул протянул дрожащую морщинистую руку, покрытую темными пятнами. Длинные желтые ногти больше напоминали когти зверя.
Абигор лизнул протянутую ладонь, едва сдержав подступивший к горлу рвотный комок. Рука источала запах гнили и мочи.
– Прошу тебя, мудрый оракул, – начал Абигор, – приоткрой завесу времени и скажи: ждет ли нас успех в сегодняшней битве?
Провидец стоял, слегка подрагивая.
Воины вокруг придвинулись ближе, желая не пропустить ни одного слова. Лишь Скарг по-прежнему ухмылялся, словно уже знал ответ.