К тому времени, как я проскользнул через черный вход в клуб и поднялся по лестнице, ведущей на верхний этаж здания, она покинула свое место у бара и начала пробираться обратно сквозь потные тела на танцполе.
Я понял это в ту же секунду, как она почувствовала меня. Ее позвоночник выпрямился, а плечи напряглись. Тот факт, что она изначально знала, что это я, заставил что-то первобытное внутри меня замурлыкать от удовлетворения. Это также ответило на вопрос, который крутился у меня в голове. Почему она была здесь с самого начала?
Она пришла сюда ради меня.
Моя принцесса разыскала меня.
Наклонив голову, я жду, пока она решит, что она хочет делать. На этот раз я позволяю ей определять наш курс. После этого я не буду таким… уступчивым. Мне любопытно посмотреть, что она решит, и это единственная причина, по которой я хочу позволить ей на мгновение взять на себя инициативу. Как только я возьму ее в свои руки, доминирующий зверь, обитающий прямо под моей кожей, возьмет на себя управление. После этого она будет вынуждена играть в мою игру. Хотя у меня такое ощущение, что мои игры — именно те, в которых ей не терпится принять участие.
Ухмылка, которая появляется у нее на губах, почти заставляет меня громко зарычать, но именно от того, как она осмелилась повернуться ко мне спиной и уйти, кровь прилила к моему члену. Безошибочная и вопиющая смелость для меня преследовать ее подобна пролитию крови в воду, кишащую акулами. С помощью этой насмешки она превратила происходящее в игру «добыча против хищника».
Она понятия не имеет, что только что зажгла.
Эта ухмылка говорит мне, что она не боится обжечься.
Хочешь узнать, как долго ты сможешь играть с огнем, принцесса? Хорошо, давай поиграем.
ГЛАВА 8
Эмерик
Они понятия не имеют, что это я под этой маской дьявола, и тем не менее, завсегдатаи вечеринок по-прежнему быстро убираются с моего пути, пока я рыщу по первому этажу клуба в поисках моего маленького олененка. Как будто что-то инстинктивное предупреждает их, что, если они не отойдут в сторону, они станут моим следующим чертовым арт-проектом. Все, что нужно, чтобы это произошло, — это один кивок в сторону одного из моих людей, скрывающегося среди толпы. Без суеты и помпы их держали в моей бетонной комнате и держали там до тех пор, пока я не почувствую себя лукавым.
В вспышке фиолетового света мои глаза мельком видят ее пернатую маску. Зная, что я приближаюсь к ней, Риона смотрит на меня через узкое плечо, та же насмешливая ухмылка, которая несколько минут назад сидела на ее красивых губах, остается на месте, маня меня к себе.
Она — проблема, и мне это нравится.
Женщины, участвовавшей в мероприятиях и сборе средств, сегодня вечером здесь нет. Исчезла умиротворяющая улыбка и послушное поведение. Та самая Риона, что стояла на карнизе крыши, здесь и пылает опьяняющей смелостью. Как ей удается так сильно сдерживать эту сторону себя, я никогда не пойму. Должно быть, это похоже на медленное убийство части себя.
Не делаю еще пяти шагов в ее сторону, как она ныряет между группами пьяных и эйфоричных людей. Сегодня вечером они все гонятся за своими достижениями, так же, как и я. Если у них это выпивка и тонкие линии белого порошка в ванных, то у меня — маленькая распутница, которая еще не понимает, с кем она трахается.
Она думает, что сможет перехитрить и обогнать меня, но я знаю это место лучше, чем кто-либо. Я спроектировал эту чертову штуку. Я знаю каждый закоулок. Некуда спрятаться, любовь моя. Она может делать все, что захочет, но скоро я доберусь до этой кремовой кожи.
Пробежав по одному из арочных мраморных коридоров, я подрезал ее как раз в тот момент, когда она пыталась свернуть за угол. Она не понимает, что я ее догнал, пока не становится слишком поздно. Мои руки обхватывают ее плечи, и я разворачиваю ее, прижимая ее позвоночник к мраморной стене.
Я перепробовал все наркотики на свете, попробовал самые дорогие спиртные напитки… все это меркнет по сравнению с тем, каково это — держать в руках Риону Морана.
От резкого удара ее дыхание вырывается из легких, и я нахожусь так близко к ней, что чувствую, как воздух танцует на моих губах. Большие круглые зеленые глаза с золотыми крапинками вокруг зрачков смотрят на меня с удивлением. И когда они это делают, люди и тяжелая басовая музыка тают, пока не остается только она.
Пролитый алкоголь, несвежие сигареты и пот обычно пропитывают воздух клуба, но всего этого нет. Риона не пользуется сладко пахнущими духами, как большинство женщин, с которыми я был рядом. Она пахнет пряно и мускусно. Глубоко вдыхая, я вдыхаю аромат табака, корицы и цитрусовых, который прилипает к ее коже. Да… это лучше, чем героин.
— Что теперь, принцесса? — спрашиваю я, приближаясь к ее лицу, чтобы она могла слышать меня сквозь противную танцевальную музыку. Мне нужна вся сила воли, чтобы не уткнуться лицом в ее шею. — Ты почти умоляла меня преследовать тебя. Я поймал тебя. Ты в ловушке, пока я не скажу иначе, так что нам делать дальше?
Ее грудь в облегающем черном платье вздымается при каждом тяжелом вздохе. Она могла бы хорошо это скрывать, но ее наглый настрой всегда близок к поверхности. Он вспыхивает в ее глазах зеленым пламенем, когда она произносит:
— Я не умоляла.
Не в силах остановить себя или игнорировать необходимость прикасаться к ней еще больше, моя рука отпускает одну из ее рук. Начиная чуть ниже уха, в котором есть несколько различных заклепок и обручей, я провожу кончиком пальца вниз по ее шее.
— Они все так говорят, Риона, — мрачно говорю я ей. — Ситуация не имеет особого значения. Так или иначе, люди вокруг меня всегда начинают просить милостыню. Некоторые умоляют сохранить им жизнь или жизнь своих близких. Они умоляют меня прекратить боль, в то время как другие умоляют меня продолжать прикасаться к ним. Боль или удовольствие, я способен на то и другое, но в конце концов они умоляют меня об этом. И ты, моя сладкая сирена, не будешь исключением, – то, как ее пульс подпрыгивает на кончике моего пальца, вызывает у меня на губах ухмылку. — Что из этого волнует тебя больше? Идея удовольствия или боли?
В ее глазах нет страха, когда она смотрит на меня. Это зрелище, которое я не видел уже много лет. Мои действия и репутация справедливо заставляют людей бояться меня, но не ее. Нет, единственное, что отражается в этих больших глазах, — это возбуждение и похоть.
Я сдерживаю стон, а мой член продолжает пульсировать. Она восхитительна, и все эти ублюдки были слепы к этому. Их потеря скоро станет моей выгодой.
Не отступая и не уклоняясь, она смело поднимает подбородок.
— Я не особо придирчивая, – следующее, что она скажет, решит ее судьбу. Какой бы ни был шанс, что я уйду от нее сегодня вечером, он превратится в пепел у наших ног. — Делай худшее, что можешь.
Рука, которой я отслеживал ее сердцебиение, обхватывает ее горло, оказывая достаточное давление, чтобы было очевидно, кто здесь контролирует. Наклонив голову ниже, чтобы иметь возможность говорить прямо ей на ухо, я шепчу:
— Ты пожалеешь, сказав это.
Она тяжело дышит, ее голова трясется.
— Пока я уверена в своем решении.
Я провожу носом по ее щеке, вдыхая еще один глоток аромата, к которому быстро пристрастился.
— Посмотрим.
Без предупреждения и предисловий я отпускаю ее горло и хватаю ее тонкие пальцы тисками. Ее более коротким ногам приходится делать в два раза больше шагов, чем я тяну ее по коридору к охраннику и двери, защищенной клавиатурой, рядом с ним. Очень немногие люди в Нью-Йорке знают о том, что находится под Тартаром. Те, кто знает, заплатили кругленькую сумму, чтобы насладиться удовольствиями, которые здесь обитают.