Я снова наклоняюсь и шепчу ей на ухо:
— Мы с тобой оба знаем, что я могу дать тебе то, что ты хочешь. Чего, черт возьми, жаждет твое тело.
Все ее тело дрожит, когда мой язык скользит по линии ее подбородка. Когда я отстраняюсь, чтобы посмотреть на нее, ее глаза практически черные. Нефритовый цвет — лишь полоска на самом краешке радужной оболочки. Дыхание теперь вырывается в рваные вздохи, но стыда поубавилось.
Я знаю, как только она решила сыграть в мою игру. Прежняя ухмылка снова украшает ее губы.
— Я приехала сюда не ради ебаного тура, Эмерик, – хриплый звук моего имени на ее языке — сладкая музыка для моих ушей. Шум настолько опьяняющий, что моя сдержанность едва не лопается. — Продолжай или уходи, чтобы я могла найти того, кто это сделает.
На секунду мне кажется, что она проверяет меня, смотрит, как далеко она сможет меня подтолкнуть, прежде чем я сорвусь, но то, как она злобно смотрит на меня, — единственная подсказка, которую мне нужно знать, что на самом деле это не так. Она хочет, чтобы я щелкнул. Она хочет, чтобы я потерял контроль.
Это моя девочка.
Взгляд исчезает, когда я сжимаю ее горло настолько, что перекрываю ей кислород.
— Ты должна кое-что знать обо мне, Риона. Я не позволяю людям, которые воруют у меня, держать свои руки в руках. Если ты позволишь кому-то еще в этом месте прикоснуться к тебе, я буду хранить его руки как гребаные трофеи. Я с гордостью выставлю их на каминной полке, — предупреждаю я, ничуть не преувеличивая. — Итак, я тебя спрашиваю, тебе действительно хочется поставить под угрозу жизнь другого человека?
Конечно, она не отвечает. Она физически не может. Она хватает ртом воздух, но я не сдаюсь. Вместо этого я заставляю ее идти назад к впечатляющей конструкции в центре комнаты, напоминающей птичью клетку. Его высота не менее пятнадцати футов, а прутья непреклонны и сделаны из идеально скрученного железа. Я подвесил многих добровольных жертв с помощью этих прочных прутьев, оставив некоторых из них там дольше, чем следовало бы. Как только гость оказывается внутри, его запирают до тех пор, пока этого не скажет похититель.
И я всегда похититель.
Внутри находится круглый матрас с темно-бордовыми шелковыми простынями и различными черными подушками, которые персонал здесь чистит и меняет после каждого гостя. Я язычник и гордая угроза обществу, но я отказываюсь трахаться на простынях, пропитанных спермой другого мужчины. Линию надо где-то провести.
Свободная рука ищет ключ, который я положил в карман куртки перед выходом из офиса. Я не был уверен, что мы окажемся в клетке, но был настроен оптимистично. Когда дверь открыта, я, не теряя времени, разворачиваю ее и заталкиваю внутрь. Падая на матрас на четвереньках, Риона вздымается всем телом, когда она втягивает драгоценный воздух, которого я лишил ее.
Все с этой женщиной было неожиданностью, и то же самое происходит, когда она смотрит на меня через плечо с чертовой улыбкой, раскалывающей ее потрясающее лицо.
Беда, беда, беда.
Ее рука тянется к маске, но я прошу ее прежде, чем она успевает снять ее с лица.
— Оставь это, — рявкаю я, снимая черную куртку и темно-серую рубашку на пуговицах. Мне не нужно, чтобы кто-то из зевак узнал ее и сообщил ее семье. Нет, я хочу, чтобы Найл Моран узнал, что я отметил и заявил права на его принцессу на своих условиях.
Она наблюдает за мной через плечо, и при этом мне интересно, видны ли ей при таком освещении шрамы, покрывающие мою кожу. Я не построил империю своей семьи, как это сделал, заводя друзей. Нет, я нажил себе врагов, а мои враги любят оружие и ножи. Кровь, которую я добровольно пролил, укрепила фундамент моего бизнеса. Это цена, которую я более чем готов заплатить, чтобы быть на вершине.
Ее кожа гладкая и горячая под кончиками моих пальцев, когда я провожу ими по ее обнаженным бедрам. И только когда ее глаза закрылись в мягком спокойствии, я напомнил ей, с кем она сейчас заперта. Мои руки погружаются под подол ее платья и обхватывают резинку ее тонких стрингов. Одним резким рывком клочок хлопка отрывается от ее тела.
Она задыхается, глаза распахиваются как раз вовремя, чтобы увидеть, как я глубоко вдыхаю аромат, прилипший к ткани. Мускусный аромат доходит прямо до моего члена и болезненно напрягается в моих штанах.
На всякий случай спрятав их в карман, я говорю ей:
— Я бы заткнул тебе рот этим, но я хочу, чтобы звуки, которые я из тебя выдавливаю, заглушили всех и вся в этом чертовом месте. Пусть они услышат, как хорошо я заставляю тебя чувствовать себя, – взяв подол ее короткого черного платья, я приподнимаю его по ее телу, обнажая каждый дюйм ее потрясающего тела. — Я хочу знать, так ли ты хороша на вкус, как пахнешь, принцесса.
ГЛАВА 9
Риона
В одну секунду я стою на четвереньках, в следующую мой мир вращается со скоростью, за которой мой мозг не успевает. Едва моя спина коснулась шелковых простыней, как его губы сомкнулись на моем клиторе. И вот так мой мир снова закрутился, но на этот раз совсем по другой причине.
Мой позвоночник искривляется, а шея болит от силы, с которой я с тихим вздохом запрокидываю голову назад. Руки Эмерика обхватывают мои бедра, его неподдающиеся мускулы заставляют меня держать их открытыми для него, чтобы он мог лизать и кусать мою киску с неограниченным доступом.
При первом же длинном прикосновении его языка к моему гладкому центру я понимаю, что двое других мужчин – на самом деле мальчиков – которые прикасались ко мне, понятия не имели, что делают. С каждой секундой ничтожное сексуальное удовольствие, которое я испытывала до Эмерик, мгновенно превратилось в тусклое и далекое воспоминание.
Я собираюсь насладиться каждым из этих украденных моментов с Бэйнсом. После сегодняшнего вечера я знаю, что подобное больше никогда не повторится. Тот факт, что я уже позволила этому зайти так далеко… последний и единственный мужчина, который действительно меня трахнул, не ушел живым. Хотя я очень сомневаюсь, что мой отец сможет сразиться с Бэйнсом и остаться в живых, с моей стороны все равно невероятно глупо раскачивать лодку, как я. Прямо сейчас я изо всех сил пытаюсь понять, как будут выглядеть последствия этого. Я знаю, что это эгоистично с моей стороны, но я просто хочу отпустить ситуацию и жить. Ради этих нескольких украденных мгновений я хочу жить.
Я разберусь с последствиями, если или когда они наступят.
Тот факт, что всего в десяти футах от нас стоят посетители и смотрят, как он меня пожирает, только подливает масла в огонь. Адреналин пронзает каждый дюйм моего тела, как гребаная молния, пробуждая ту сторону меня, о существовании которой я даже не подозревала.
Я не знаю, когда он снял маску и где она оказалась, но я благодарна, что его рогатая маска исчезла, когда я погружаю пальцы в его черные волосы, достаточно длинные, чтобы виться вокруг его ушей и на затылке. После того, как его хотели убить, темные пряди упали ему на лицо. Помню, я подумала, что этот непослушный взгляд только усилил его мрачное присутствие.
Я не могу оставаться на месте, когда его язык проникает внутрь меня. Я извиваюсь и корчусь, мое тело легко скользит по шелковым простыням. Я как будто не могу решить, пытаюсь ли я избежать его безжалостных атак на мою киску или ищу более приятное давление. Возможно оба.
Рычание, доносившееся из глубины его груди, вибрирует в моем клиторе, и мои глаза закатываются.
— Сиди, черт возьми, смирно.
— Нет, – моя реакция немедленная, как коленный рефлекс.