Неужели я последовал за ней сюда только для того, чтобы увидеть, как она падает?
Моя нога отрывается от земли, чтобы подойти к ней, чтобы помешать ей сделать что-то необратимое, но я замираю на месте, когда на ее лице расплывается самая захватывающая улыбка.
Широко раскинув руки по бокам и подняв лицо вверх, Риона Моран усмехается темному облачному небу над ней, как будто она обнимает старого друга. В этот момент я не могу придумать ничего более привлекательного, чем ее вид, стоящий там, с завесой темно-рыжих волос, развевающейся по ее плечам и спине.
Любой другой, оказавшийся на такой высоте, дрожал бы от страха, но она оживает. И вдруг я это понимаю. Я понимаю, что она здесь делает. Она пришла сюда не для того, чтобы покончить со всем этим, чтобы погасить огонь, пылающий внутри нее. Она пришла сюда, чтобы позволить этому пылать, чтобы дать волю аду.
Я узнаю выражение ее лица, когда она держит руки по бокам и на цыпочках опирается на стену, ее глаза смотрят через край, глядя на землю на много этажей под ее ногами. Я много раз чувствовал, как это выражение появляется на моем лице.
Это чистая свобода.
Люди назвали бы ее сумасшедшей за то, что она стоит здесь вот так, за то, что находит удовольствие в опасности, но я это понимаю. Я понимаю это, понимаю, чего она жаждет. Когда вы поддаетесь страху, возникает вызывающая привыкание свобода. Опьяняющий порыв.
И тогда я знаю. Я знаю, что мне с ней делать. Я знаю, что она для меня значит. За всю свою жизнь я ни в чем не был так уверен.
Она не игрушка, которую я могу сломать. Она вообще не игрушка. Она намного больше этого.
Душа Рионы Морана совпадает с моей, но она этого еще не понимает. Как она могла? Эти маленькие украденные моменты опасности — все, что ей дано за всю жизнь. Ее лесной пожар потушила семья, которая ее не видит. Они отказываются. Но я вижу ее. Я вижу потенциал всего, чем она могла бы стать, если бы ей просто дали шанс.
Вокруг нас небо озаряется фейерверками, город внизу празднует Новый год. Они сияют вокруг нее, очерчивая ее гибкий силуэт, пока она балансирует на краю. Они отражаются в ее нефритовых глазах, когда она смотрит на них с удивлением.
Не волнуйся, принцесса, скоро ты выйдешь из этой клетки.
Риона еще этого не знает, но я собираюсь украсть ее, и она станет моей.
ГЛАВА 1
Риона
Мне было пятнадцать, когда я смирилась с тем фактом, что никогда не буду в центре чьего-либо внимания.
Второй ребенок и девочка.
Обе эти черты считаются нежелательными в глазах моей семьи. Приоритетом моих родителей всегда будет мой брат. Он наследник семейной империи Моран и их проклятое золотое дитя. Нет ничего, что Тирнан мог бы сделать неправильно. Неважно, какой мерзкий поступок он сделает или скажет, розовые очки моих родителей останутся на месте, когда дело дойдет до их ненормального сына-мужчины. О непростых отношениях моей матери с ним я даже говорить не хочу. Если бы она могла найти способ вернуть его в свою утробу, я почти уверена, что она бы это сделала. Это отвратительно и делает семейные праздники чертовски странными.
А еще есть… я.
Я привыкла к пустому взгляду родителей, когда они смотрели на меня. Чаще всего мне казалось, что они смотрят прямо сквозь меня, а не на меня. Как будто меня там вообще не было.
Я долго боролась за их внимание. Укол боли в груди от этих пустых взглядов заставил меня действовать. Моя печально известная бунтарская фаза была недолгой и закончилась катастрофой, но в то время меня не волновало, какое внимание я получаю. Хорошо это или плохо, но внимание есть внимание, и это все, чего я от них жаждала.
Оглядываясь назад на свое поведение, я смущаюсь своего отчаяния. Вам не нужно требовать (выпрашивать) внимания от людей, которые должны любить вас больше всего. В подростковом возрасте эту таблетку было трудно проглотить, но с возрастом боль утихла, и мое отношение к чертям выросло.
Я перестала просить внимания у своей семьи – у всех – и нашла способ смириться с их вежливыми взглядами и общим отсутствием ко мне интереса. Как актриса, играющая роль, я могу легко превратиться в молчаливую, воспитанную дочь гангстера. Они видят приятную улыбку, но мысленно я отбрасываю их всех и стучу по невидимым стальным прутьям, которые заключают меня в тюрьму в этой жизни.
Истинную версию себя, ту, которая любит стоять слишком близко к железнодорожным путям и чувствовать себя наиболее живой в комнате, полной хаоса, — это то, что я держу спрятанным. Безопасно вне досягаемости всех. Эта сторона для меня и только для меня. Даже если бы был кто-то, с кем я могла бы быть самой собой, я не думаю, что когда-либо могла бы доверять ему настолько, чтобы не попытаться разрушить эту сторону меня. Или уничтожить эту священную дикую часть моей души.
Я бы солгала, если бы сказала, что защита этой частички меня — не одинокая задача, но иногда лучше быть одинокой, чем полностью потерять себя.
Сегодня я нашла способы использовать всеобщее безразличие против них. Для меня это стало своего рода игрой. Что мне сойдет с рук, когда никто не смотрит? Когда вы выставляете себя маленькой, люди считают, что вы не представляете угрозы. Когда вы не представляете угрозы, люди не обращают на вас внимания, а когда они не обращают на вас внимания, вы можете передвигаться по комнате, как привидение.
Когда ты призрак, тебе может сойти с рук всякое дерьмо.
Круги, в которых работает моя семья, не совсем состоят из самых моральных людей. Деньги и кровь идут рука об руку в этом мире. Их кристально чистая внешность и натренированные улыбки Колгейта скрывают тот настоящий ад, в котором живут самые богатые семьи Нью-Йорка. Не позволяй политическим сборам средств и благотворительным мероприятиям, подобным сегодняшнему, обмануть тебя. Это бальный зал, полный бандитов, мошенников и лжецов. Я бы даже поспорила, что политические деятели, о которых размышляют, так же, если не более, коррумпированы, как и лидеры организованной преступности, с которыми они общаются.
Здесь нет ни одного человека, который не всадил бы пулю в голову своей бабушке, если бы это означало, что он станет на пару миллионов долларов богаче. Это тоже было сделано. Знаешь, откуда я это знаю? Потому что несколько месяцев назад на подобном мероприятии жена губернатора выпила слишком много бокалов шампанского и призналась, что сделала это только для того, чтобы получить ее деньги на наследство.
Женщины, стоявшие вокруг нее, хихикали и отмахивались от нее, как будто она только что рассказала им самую смешную историю, прежде чем небрежно перейти к следующей пикантной сплетне. Какого черта, да?
Пока мужчины управляют семейной империей, женщины сидят сложа руки и выдают секреты, как будто это их работа. Добавьте немного сыпучего алкоголя, и тогда их переполненные губы действительно начнут двигаться.
И я там, тихая и невидимая, но подслушивающая всякие грязные истории.
Я постоянно слышу подобные секреты, когда играю в свою игру. Как коллекционер, я надежно храню их все в своей голове. Честно говоря, я не собираюсь никому их повторять, но есть что-то в том, что я знаю, что могу уничтожить некоторых из самых важных людей в городе одним электронным письмом, и это заставляет мою кровь гудеть от волнения и силы. В конце концов, знание — это сила, а сила — единственная валюта, на которую люди в этом мире наплевать.
Осознание того, что я обладаю такой властью над этими людьми, дает мне почти то же чувство, которое я испытываю, когда стою на перилах крыши и смотрю на желтые такси дюжиной этажей ниже. Почти. Ничто не может сравниться с приливом адреналина, который течет по моим венам, когда я сталкиваюсь с реальной опасностью — когда я испытываю настоящий страх.