Человек, за которого я вышла замуж, мне чужой, и какая это тревожная мысль.
— Итак… полмиллиона, да? — спрашиваю я, переминаясь с ноги на ногу. Это движение заставляет большую голову добермана оживиться. Его карие глаза скользнули по мне, прежде чем он вернулся в расслабленное состояние. — Это все, чего я стою?
И вот бесстрастность исчезает с лица Эмерика.
— Найл думал, что ты столько стоишь, – когда он делает паузу, мне стыдно, как у меня замирает сердце. Боль от безразличия моих родителей — это рана, которая, я думаю, никогда полностью не заживет, как бы я ни старалась не позволить ей затронуть меня. — Но я? Я бы заплатил больше.
Я не уверена, удивлен ли он больше моим смехом или я сама.
Он поднимает темную бровь.
— Ты думаешь, я лгу?
— Не знаю, — признаюсь я. — Я не знаю тебя. Черт, я не знаю, что мы делаем. Вся моя жизнь сейчас кажется огромным вопросительным знаком. Вот почему я пришла найти тебя, чтобы мы могли поговорить.
— О чем ты хочешь поговорить?
Ох, какой чертовски тяжелый вопрос.
— В основном я просто хочу знать, как, черт возьми, это будет работать.
ГЛАВА 18
Эмерик
Подобно тому, как я чувствовал себя прошлой ночью, наблюдая, как она спит в моей постели, у меня возникает странное чувство правоты, когда Риона удобно устраивается на моем диване. Ощущение локализуется в моей груди, прямо под грудиной. Это настолько заметно, что я потираю это место. Один раз. Другой. Третий. Мне приходится отвести руку назад, чтобы не привлекать ее внимание к чему-то, чего я сам не понимаю.
Если не считать Новы и Цербера, мне не нравится, когда в моем пространстве присутствуют люди, и даже тогда Нова знает, когда его гостеприимство иссякло. Мой дом — это мое убежище вдали от поля битвы, моего мира и всей той ерунды, которая исходит из него. Я никогда не хотел позволять другому человеку, особенно женщине, запятнать это. Организация встреч в секс-клубе под Тартаром сохраняла четкую грань между случайностью и обязательствами. Приверженность — это то, чего я никогда не мог предложить или чего я хотел в жизни.
До нее.
Я не уверен, что когда-нибудь смогу полностью осознать мою одержимость Рионой, но мне это и не нужно. Ее родители почти не боролись за дочь, а я бы окрасил свой город кровью, если бы кто-нибудь попытался отобрать ее у меня. Чтобы я добровольно отдал ее, мою жену придется вырвать из моих холодных мертвых рук.
И, судя по всему, моя собака, обученная вырывать глотки и имеющая за плечами больше убийств, чем некоторые из моих солдат, тоже полностью очарована красивой девушкой. Зная, что ему нельзя сидеть на мебели, он садится к ней как можно ближе, кладя свою большую голову ей на колени.
Даже не пытаясь, Риона уже обвела Цербера вокруг пальца.
— Итак… — подсказывает она. — Как ты видишь, что это работает?
Я кладу руки на спинку секции и скрещиваю ногу на колене.
— Что конкретно ты спрашиваешь? Будем женаты. Мы будем жить здесь вместе как муж и жена.
— Мы собираемся, что? Игровой домик? Как долго?
От этого мои глаза сузились.
— Что значит «как долго»?
То ли невозмутимо, то ли не замечая изменения моего тона, Риона просто поднимает свои узкие плечи.
— Я просто хочу знать, как долго ты планируешь продолжать в том же духе, какова твоя конечная цель. Решишь ли ты, что с тебя достаточно, когда пройдет веселье от того, что мои отец и брат злятся на тебя, или, может быть, я тебе надоем, и тогда ты поймешь, что допустил ошибку?
Она думает, что я совершил ошибку, женившись на ней?
Хотя некоторые могут подумать, что ее слова звучат как нуждающаяся или неуверенная в себе девушка, ищущая утешения, я знаю, что это не Риона. Это не ее характер. Во всяком случае, я думаю, что она задает эти вопросы, чтобы иметь возможность планировать и стараться оставаться на два шага впереди финала, который, по ее мнению, уже приближается к ней.
— Разве ты не слышала, что я сказал вчера? – моя голова склоняется набок, когда я жадно принимаю ее к себе. Судя по тому, что я узнал и наблюдал за последние несколько недель, ее минимальный макияж и повседневный наряд никогда не соответствовали стандартам ее родителей. — Пока смерть не разлучит нас. Я настоятельно рекомендую тебе перестать ожидать нашей кончины, потому что одно из наших сердец должно быть еще в наших сундуках, чтобы этот брак распался. Лучше всего, если ты примешь это сейчас.
На секунду она ерзает на своем месте, внимание переключается на собаку, с обожанием смотрящую на нее. Какой чертов сок.
— Что? Не говори мне, что ты не веришь в развод, — говорит она, все еще не глядя на меня.
— Наоборот. Я очень ярый сторонник развода, — поправляю я. Лучшее, что сделал мой брат, — это развелся с ведьмой, которая заманила его в брак, и по сей день я желаю, чтобы наша мать оказалась достаточно сильной, чтобы сделать то же самое и оставить нашего отца. Если бы она это сделала, она могла бы быть еще жива. — Я просто не верю в наше. Не уверен, что ты заметила, но я очень собственнический человек, Риона. Я не отпускаю вещи, когда они принадлежат мне. Не без кровавой драки, и мы оба знаем, что я всегда побеждаю.
— Ладно, значит, мы застряли в браке друг с другом…
— Застряли? – повторяю, поворачивая тело так, чтобы опереться локтями на колени. — Если ты так видишь брак, ты бы предпочла остаться со мной или с Богданом? В любом случае, в конечном итоге ты всегда выйдешь замуж. По крайней мере, как моя жена, ты будешь жить.
В ту секунду, когда она родила бы ребенка Козлова, продолжительность ее жизни резко сократилась бы. Если бы она дожила до двадцати шести лет, ей бы повезло.
— Я? — начинает она, ее зеленые глаза сверкают. — Я имею в виду, чтобы жить. Чего ты ждешь от своей жены, Эмерик, потому что я скажу тебе прямо сейчас: быть милой на модных светских мероприятиях и быть покорной домохозяйкой - это не мой образ жизни. Что я должна сделать? Целый день ждать здесь, в одиночестве, здесь, в твоем пентхаусе, и налить тебе виски, и он будет ждать тебя, когда ты наконец придешь домой? А что потом? Как только ты закончишь есть горячую еду, которую я, несомненно, приготовила, я должна просто раздвинуть для тебя ноги. Потом мы просто повторяем это снова и снова, пока один из нас не умрет? Это не жизнь, это ад.
— Я выгляжу или веду себя как мужчина, которому бы этого хотелось? – она действительно не обращала внимания, если это так. — Я не уверен, что из того, что я сделал, у тебя сложилось впечатление, что мой член становится твердым для носящих жемчуг типов Бетти-ебаной-Крокер, но это не так. Если бы я хотел одну из них, я мог бы уже десять раз быть женат, а все эти аристократические папочки вели себя как сутенеры своих дочерей. Матери еще хуже.
Выражение ее лица говорит мне, что она не совсем верит в то, что я ей говорю.
— По моему опыту, невинные девушки, носящие нитку жемчуга, — это именно те жены, которых ищут такие мужчины, как ты.
Я знаю, как только выражение моего лица становится смертельным, потому что она выпрямляется на подушке дивана.
— На этот раз я дам тебе пропуск на то, чтобы причислить меня к хуесосам, вокруг которых ты выросла. Те псевдоальфа-типы, которые требуют девственниц и покорных жен, — это те самые мужчины, которые начинают плакать, как только я вхожу в свою бетонную комнату с плоскогубцами. Нет, я совсем не похож на них. Что касается твоего распорядка дня как моей жены, нам нужно это выяснить. Вопреки тому, что ты сейчас предполагаешь, единственная клетка, в которой я хочу тебя держать, находится под Тартаром. Я не хочу держать тебя взаперти дома, потому что ты права, так жить нельзя.