Никто никогда не настаивал, чтобы я носила то, что заставляет меня чувствовать себя красивой. Если не считать тех нескольких украденных ночей с Лией, мой гардероб тщательно контролировалась мамой с тех пор, как я окончила колледж. Выбирать одежду, не подвергаясь насмешкам, теперь для меня чужая концепция.
— Хорошо, — удается прошептать мне в ответ на удивление ровным голосом, несмотря на грозу, которую он зажег в моем теле. — Меня нужно подождать еще несколько минут, извини, если я тебя задерживаю.
— Мне плевать, если мы опоздаем, — уверяет он меня, коротко поцеловав меня в висок, прежде чем отступить. Он делает это так, как будто это самая естественная вещь на свете, как будто он проявлял ко мне привязанность всю жизнь, а не несколько дней. — Наши товарищи по ужину будут ждать столько, сколько я заставлю их. Они никуда не денутся.
Конечно. Почему я должна думать иначе?
Несмотря на его заверения, я быстро надеваю черные прозрачные колготки и облегающую юбку длиной до бедер. Поверх шелковой майки, которую я заправила за пояс юбки, я надела пиджак большого размера, так как на улице все еще прохладно. Полностью черный наряд довольно простой, но ботильоны на шпильке с красной подошвой на моих ногах делают его более изысканным. Единственные украшения, которые я ношу, — это различные шпильки и петли, уже украшающие мои уши.
В последний раз проведя пальцами по свежезавитым волосам, я отворачиваюсь от зеркала в полный рост, висящего на стене, и смотрю на Эмерика.
Я не ожидаю увидеть его стоящим без рубашки на противоположной стороне шкафа спиной ко мне. Я также не ожидаю увидеть темную татуировку, покрывающую обе его четко выраженные лопатки. Как я могла это пропустить? Вспоминая все те случаи, когда он был рядом со мной без рубашки, я понимаю, что либо я повернулась к нему спиной, либо он отвернулся от меня. Или мне завязали глаза. Темно-черные крылья, украшающие его золотистую кожу, прекрасны. Эмерик не из тех мужчин, которых можно было бы назвать красивыми, и все же я часто об этом думаю. Красивое тело, лицо, глаза… и теперь с этими крыльями на спине. Я не могу не думать о нем как о падшем темном ангеле.
Его мышцы напрягаются под татуировкой, когда он натягивает свежую черную рубашку. Я все время смотрю на него с чувством жадности и отвожу взгляд только тогда, когда он надевает черное шерстяное пальто средней длины. Я не могу сказать почему, но по какой-то причине мне не хотелось, чтобы Эмерик заметил, как я смотрю на него. Возможно, это потому, что прошло всего два дня, а я изо всех сил пытаюсь вспомнить, что должна злиться на него. Он заставил меня выйти за него замуж, но альтернатива была гораздо менее привлекательной. Эмерик известен как порочный человек, монстр, и тем не менее, я не видела ни грамма этого позорного гнева, направленного в мою сторону. То, что было направлено на меня, — это восхитительная форма доминирования, и я не могу насытиться этим. Мне нравится, как он берет на себя контроль, и, несмотря на чувство стыда, сковывающее мой живот, когда я думаю об этом, мне нравится еще больше, когда он лишает меня выбора. Порыв и страх, который возникает из-за этого, — мой новый любимый вид кайфа.
Мне даже трудно винить Эмерика за то, что он сделал с моим братом и отцом. Кража у такого человека, как Эмерик Бэйнс, войдет в историю как один из самых глупых решений, которые только можно было сделать. Моя семья поплатилась за свою глупость.
— Хорошо, я готова, — говорю я, когда он полностью одевается и снова смотрит в мою сторону.
Он одобрительно кивает мне и протягивает мне руку.
— Пойдем.
ГЛАВА 21
ЭМЕРИК
Я сразу понял по ее лицу, что это будет не обычная встреча за ужином.
Первой подсказкой Рионе стало количество охранников, сопровождающих нас в этом деле. Проницательные зеленые глаза отметили караван из четырех машин, когда мы вышли из здания, и, несмотря на вопрос, написанный на ее милом личике, она не решилась задать его вслух. Вторую подсказку она получила, когда мы покинули Манхэттен и въехали в район Бронкса, где проживает много ирландцев. Я знал, что этот район ей знаком. И даже тогда, когда она беспокойно ерзала на кожаном сиденье рядом с моим, она не проронила ни слова.
Вечно идеальное изображение уравновешенной и послушной принцессы мафии.
Долго вынашиваемый менталитет, когда ее видят и не слышат, потребует времени, чтобы сломать. Скоро она поймет, что ей достаточно открыть рот, если у нее есть вопрос. Как я уже говорил ей раньше, если в моих силах дать ей ответы, я буду более чем счастлив удовлетворить ее любопытство.
На моем лице появляется горделивая ухмылка, когда я протягиваю руку, чтобы помочь ей выйти из пуленепробиваемого "Эскалейда", а она наконец спрашивает:
— Что, черт возьми, ты планируешь?
— Хорошая девочка, — хвалю я ее, прижимаясь губами к тыльной стороне ее холодной, но твердой руки.
По ее взгляду, который она бросает на меня в ответ, становится ясно, что она не понимает, чем заслужила мое одобрение.
— И с чего бы это?
— По своей природе ты очень наблюдательный человек, и я могу сказать, что ты держишь сотни вопросов в своей голове, потому что тебе никогда не предоставлялась возможность свободно их задать, — объясняю я.
— Я хочу, чтобы ты была любознательной и задавала вопросы. Ты гораздо больше, чем просто красивое лицо, моя жена. Пришло время, чтобы не только все остальные узнали об этом, но и ты научилась принимать это в себе.
Я отпускаю ее руку, чтобы наклонить ее подбородок вверх.
— И поскольку я почти уверен, что никто никогда не говорил тебе об этом, а я чертовски рад быть первым, тебе позволено играть активную роль в своей жизни, Риона.
— Приятно слышать это от человека, который насильно наделил меня своей фамилией.
Ее челюсть упрямо сжимается, но я знаю, что это лишь видимость. В ее нефритовых глазах нет и намека на эмоции. Даже наоборот. Риона пока не верит в мои слова, но она поверит. Я позабочусь об этом.
Я держу ее лицо на месте, когда она пытается отвести взгляд.
— Несмотря на то, что ты сейчас думаешь, этот брак не является еще одной формой заключения, принцесса. Я уже сказал тебе, что не хочу держать тебя в клетке. Скоро ты поймешь, что это твоя свобода.
Прежде чем она успевает выпалить еще одну враждебную реплику, я беру ее за руку и веду в здание, перед которым мы стояли.
Нова и Матис идут впереди, а еще шестеро вооруженных людей следуют позади нас. Если бы я не решил, что хочу, чтобы Риона присоединилась ко мне на этой конкретной встрече, я бы не взял с собой столько охранников, но я не собираюсь сознательно подвергать ее возможной опасности, не приняв всех необходимых мер предосторожности. Учитывая, что между нашими двумя сторонами все осталось в полном восторге, я не могу знать, насколько враждебно окружение, в которое мы попали. И хотя мне очень нравится, когда перестрелка или драка на ножах заставляют кровь бурлить в жилах, отсутствие любой возможной защиты Рионы для меня не обсуждается.
Моей команде уже рассказали, что с ними будет, если на ее голове пострадает хоть один волосок, и сказать, что я нарисовал для них очень наглядную картину, значит, мягко говоря, не сказать ничего. Мой младший охранник, Кэмден, к тому времени, как я закончил, выглядел слегка позеленевшим. Если мои люди не боялись меня раньше, то теперь они точно испугались, но это и к лучшему. Лучше, чтобы они были хорошо осведомлены о последствиях, если не смогут защитить то, что принадлежит мне.