— Речь не должна была идти о моей власти над ней. Я должен был показать ей, насколько небезопасен наш мир, что, отправившись в одиночку, она оказалась на прямом пути наших врагов.
Я не хотел причинить ей боль, я лишь хотел преподать ей урок, — говорю я ему, не отрывая от нее взгляда.
Синяки скоро начнут образовываться вокруг ее горла. Это не первый раз, когда я оставляю на ее коже следы от своего грубого обращения, но предыдущие были результатом нашего интенсивного траха. Эти были другими, и они не были сделаны с намерением намеренно причинить ей боль. Я не могу сказать того же о тех, которые скоро расцветут на ее шее.
— Уроки лучше всего усваиваются, когда есть боль. Я тебя этому научил, — голос русского мужчины плывет по воздуху вместе с дымом его сигареты.
Боль, которой наслаждается Риона, нравится и мне. Боль, смешанная с удовольствием. В этом и заключался мой план, когда я привел ее сюда, но я переступил черту. Я позволил своему гневу и насмешкам Игоря затянуть меня туда, куда я не собирался идти с ней.
Эмоция, которую я не могу распознать, оседает в моей душе, словно валун. И горький привкус заливает мне рот. Чувство вины. Это чувство вины?
Слишком далеко. Ты зашел слишком далеко.
Рука шлепает и толкает меня в грудь, а над барабанным боем в ушах кто-то зовет меня. Мои руки пытаются плотнее обхватить внезапно ставшей невесомой Риону, но когда это удается, я обнаруживаю, что в них нет ничего, кроме воздуха.
Где она?
От испуга мои глаза пляшут между пустыми руками и пространством вокруг меня.
Яркая аура, которая была вокруг ее головы несколько минут назад, разрослась и придала всему яркое, дезориентирующее сияние. Мне понадобилась минута, чтобы понять, что сияющая фигура, стоящая сейчас передо мной, - это моя жена.
Медленное моргание и глубокий, размеренный вдох возвращают все в кристально чистый фокус. Когда это происходит, гвоздичный дым исчезает вместе с нависшим присутствием, которое стояло позади меня, наставляя меня, как он делал это, когда я был подростком.
Риона, зажата между моим телом и фургоном, все еще свирепствует и бодрствует.
— Эмерик. Хватит, отпусти меня.
Я смотрю между ее разъяренным лицом и горлом - горло я все еще держу, но не для того, чтобы задушить, а для того, чтобы контролировать. Ее дыхательные пути свободны, и единственная причина, по которой ее дыхание затруднено, - это буйство эмоций.
Галлюцинации. Ты все это галлюцинировал.
Если учесть, что с вами был русский гость, то должно быть очевидно, что ничего этого на самом деле не было, но когда я в таком состоянии, моему мозгу трудно разобраться, что реально, а что нет. Чтобы убедиться в этом, я ослабляю хватку на ее шее и ищу следы удушения. На идеальной бледной коже ее горла нет ни единого красного пятнышка.
Облегчение от того, что я не задушил в ней жизнь, обрушивается на меня одновременно с воспоминанием о том, почему мы оказались в моем поместье в часе езды от города. С вновь обретенной, хотя и шаткой ясностью, я переключил свое внимание на первоначальный план, который у меня был для нее.
— Эмерик…
Она смотрит на меня пытливым взглядом. Пока я представлял, как мои пальцы сжимают ее артерии, что я делал на самом деле и как долго я это делал?
— Что...
— Сегодня ты подвергла себя опасности, —говорю я, прерывая ее вопрос.
Ее вызывающая аура прочно обосновалась вокруг нее.
— Ты обещал, что тебе понадобится всего два дня, чтобы найти мне телохранителя, и после этого я смогу приходить и уходить, когда захочу. Ты этого не сделал, и я считаю, что предупредил тебя о том, что произойдет, если ты не выполнишь свою часть сделки, приятель.
Она права.
Я был самоуверен и не верил, что она найдет способ обойти мою систему безопасности. Я был удивлен, узнав, что моя принцесса - искусный карманник. Не терпится спросить, где она научилась этому мастерству и с какой целью. Она не похожа на человека, который разгуливает по Центральному вокзалу, воруя мелочь и поддельные "Ролексы" у туристов.
— Это было до нашей встречи с Найлом, — рычу я, наклоняя голову ближе, чтобы она могла видеть всю глубину моего гнева, отражающегося в моих глазах. — Несмотря на мои предупреждения, Найл не намерен перевернуться и показать мне свой покорный толстый живот. Он позволяет своим эмоциям управлять его действиями, а это значит, что он собирается совершить нечто совершенно идиотское, пытаясь отомстить мне. Я мог бы решить эту проблему прямо там, в той дыре, которую он называет пабом, но не сделал этого, потому что мысль о том, что ты станешь свидетелем того, как его органы разлетаются по грязному ковру, не понравилась мне. Я защищал тебя тогда, как и тогда, когда не позволял тебе оставлять наш дом без присмотра, но ты слишком упряма, черт возьми, чтобы это понять.
Риона скрестила руки перед грудью.
— Значит, ты решил инсценировать мое похищение и заставить меня думать, что за мной пришел мой отец или, что еще хуже, Козловы? Это был твой урок или что-то в этом роде?
Она пытается это скрыть, но я вижу, что в ее теле все еще живет ужас, вызванный похищением. Даже если ей не угрожала реальная опасность с моими людьми, до тех пор, пока с ее головы не сняли мешок, все это было для нее реальностью. Мою жену возбуждает страх, но это не тот вид страха, который она считает приятным. Насколько она знала, это была настоящая ситуация "жизнь или смерть". В этом и заключался весь смысл этой шарады.
Я постучал двумя пальцами под ее подбородком.
— Именно так и было. Тебе нужно было узнать, как чертовски легко кому-то отнять тебя у меня.
Хотя для меня этот разговор выглядит как повторение галлюцинаций, я чувствую, что для нее это не так. Судя по тому, что никто из моих охранников, все еще слоняющихся поблизости, не смотрит на меня так, словно у меня выросла вторая голова, можно с уверенностью предположить, что я не стоял здесь и не разговаривал сам с собой, представляя, как буду душить ее.
— Так же, как и ты сейчас узнаешь, что бывает с теми, кто не подчиняется моим приказам.
Ее брови идеальной формы сошлись вместе.
— Что это значит? Ты еще не сделал достаточно?
— О, милая Риона, мы только начинаем.
Я беру ее за руку и тяну за собой в густые заросли деревьев, которые нас окружают.
— Ты выбрала очень неудачный день, чтобы решить, что хочешь быть наказанной, моя жена.
ГЛАВА 28
РИОНА
После пятнадцатиминутной прогулки в напряженном молчании по лесу он берет у меня длинное шерстяное пальто и вешает его на низко свисающую ветку дерева неподалеку. Деревья здесь высокие, и плотный полог над нами закрывает большую часть раннего полуденного солнечного света. Оно и так с трудом пробивалось сквозь густые облака на небе, а в сочетании с листвой кажется еще темнее и позднее, чем есть на самом деле.
В простых джинсах и легком сером пуловере я бросаю на мужа вопросительный взгляд.
— Хорошо, и что теперь?
В качестве меры предосторожности я проверяю окрестности на предмет того, что он может планировать устроить мне засаду. С Эмериком, я думаю, всегда можно ожидать неожиданностей. Никогда не знаешь, какое безумное дерьмо у него в рукаве. Его поведение и так кажется мне странным. На мгновение, когда он прижал меня к двери фургона, я готова поклясться, что он на минуту отключился. Его серые глаза потеряли фокус и забегали по сторонам, словно он что-то услышал. Это отклонение в его поведении не продлилось и минуты, прежде чем он снова стал прежним властным человеком.