Он движется между деревьями как темное пятно - фантом, и к тому времени, как я понимаю, что он нашел меня, его сильные руки обхватывают меня за плечи. Он держит меня крепко, и от того, как он сжимает мои ребра, становится почти больно. Через полсекунды мой мир бешено вращается. Мы падаем. Эмерик принимает на себя основную тяжесть падения, когда мы приземляемся на покрытый грязью и листьями лесной пол.
Прежде чем мой мозг успел осознать изменение нашего положения, Эмерик снова перекатывает нас. На этот раз он оказывается надо мной, опираясь на заднюю поверхность моих бедер. Инстинктивно я пытаюсь подняться, но его рука, упирающаяся мне в середину спины, фиксирует мой торс на месте.
Я бьюсь и бьюсь ногами под ним, как будто я бык, а он идиот в ковбойской шляпе и соответствующих чапсах, которые я хочу согнать с себя на хрен.
— Аргх! —кричу я в разочаровании. — Слезь с меня!
—Нет. Мне нравится вид, открывающийся отсюда.
Я извиваюсь и поворачиваю тело, пытаясь изо всех сил оттолкнуть его.
Холодное острие лезвия, вдавливающееся в позвонки моего открытого позвоночника из-за перекошенного пуловера, заставляет меня затихнуть. Один за другим он проводит острым кончиком по каждой кости моего позвоночника и по мере того, как он это делает, все дальше заталкивает мой топ на спину. Он останавливается, когда добирается до лямки моего бюстгальтера. Сегодня он из простого кремового шелка, и, как и в прошлый раз, когда мы играли с ножом, он без паузы срезает гладкую ткань с моего тела.
Далее лезвие ножа рассекает хлопок моего серого пуловера. От задней части шеи до подола рубашки он разрезает ее по всей длине. Прохладный воздух ранней весны вгрызается в мою разгоряченную кожу, когда он начинает осыпать меня поцелуями с открытым ртом.
Я злюсь, что он поймал меня так быстро, но еще больше меня расстраивает то, как мое тело реагирует на него - как легко оно поддается. Он вызывает во мне отчаянную потребность, даже когда я этого не хочу. Логически я понимаю, что должна ненавидеть то, что застряла под ним, но есть что-то такое в том, что он лишает меня выбора, что заставляет мою кровь расплавляться.
Не желая поддаваться ни ему, ни своей необъяснимой реакции на пленение, я с новой силой сопротивляюсь его захвату, когда слышу стук ножа, упавшего на землю рядом с нами. Мне требуется все, что есть во мне, чтобы сделать это, но мне удается перевернуться и сбросить его со своих бедер. С почти звериным рычанием я ударяю рукой по его лицу и испытываю странное - но не совсем нежелательное - чувство триумфа, когда мои ногти проходят по его верхней части скулы. Я недолго жду, чтобы посмотреть, насколько глубока рана, прежде чем бью ногами и выталкиваю свое тело из-под его веса.
Мне удается приподняться и встать на колени, при этом лоскутки лифчика и топа полностью спадают с моих плеч.
Я только успела подставить под себя ногу, чтобы встать, как его рука обхватила мою лодыжку и дернула. Я кувыркаюсь вперед, и моя грудь и локти ударяются о холодную, твердую землю.
—Мне нравится твоя борьба, принцесса, — мурлычет он, перебирая пальцами распущенные пряди на моем затылке.
Потянув меня за волосы, он вдавливает мое лицо в грязь и листья, лежащие подо мной, и опускается на мои бедра. При этом он вдавливает свой твердый член в округлость моей задницы. От этого движения мы оба задыхаемся от стонов, а мои бедра сжимаются так, будто от этого зависит моя жизнь.
— Но мне больше нравится, когда ты подчиняешься мне.
Его рот сомкнулся над моим плечом в жарком поцелуе. Я расслабляюсь от этого прикосновения всего на две секунды, прежде чем его зубы впиваются в кожу. Он кусает меня не настолько сильно, чтобы прорвать кожу, но этого достаточно, чтобы я поняла, что завтра у меня там останется след. И, возможно, на следующий день тоже.
Мысль о том, что на мне будет его клеймо, заставляет меня пытаться сдержать тихий стон, но безуспешно.
Он быстро снимает свой вес с моего тела и поднимает меня на руки и колени. Камни и обломки влажной грязи под ногами впиваются в мои ладони. Тупая боль почти полностью исчезает, когда его пальцы обхватывают пояс моих джинсов, и он спускает их вместе со стрингами вниз по моей попке и бедрам. В таком положении он может спустить их по моим ногам дальше всего, но это не кажется ему проблемой, потому что та часть меня, с которой он хочет поиграть, полностью обнажена перед ним.
Здесь нет дразнилок и медленного нарастания.
Его толстые, длинные пальцы проникают внутрь меня, и он издает одобрительный рык, когда обнаруживает, что я уже мокрая для него. Эмерик уже должен знать, что ему не нужно многого, чтобы возбудить меня. Кажется, он открыл что-то внутри меня и тем самым освободил ту часть, которую я прятала от других. Он не только нашел способ получить доступ к тайной стороне моей души, но и очень хорошо с ней ладит. Я не могу не задаваться вопросом, не ждала ли эта часть меня, пока я не встретила Эмерика. Что она была создана для него.
Эта быстрая и мимолетная мысль исчезает так же быстро, как и появилась в моей голове, когда его пальцы, измазанные в моем возбуждении, касаются моего набухшего клитора.
Я не осознавала, насколько далеко зашла, пока стенки моей киски не начали трепетать, а внутренние мышцы не напряглись от надвигающегося оргазма. Он продолжает работать со мной, попеременно вводя в меня свои толстые пальцы, а затем обхватывая мой чувствительный пучок нервов, пока все мое существо не начинает трепетать.
— О, черт! — я кричу, не пытаясь оставаться тихой здесь, в лесу. — Я так близко... Я сейчас кончу.
Мое дыхание участилось до неровного дыхания, а все тело содрогается, готовясь опрокинуться на этот небесный край. Похоже, у Эмерика другие планы, потому что, когда я нахожусь на расстоянии всего одной ласки от взрыва вокруг его пальцев, он вытаскивает их из моей жадной сердцевины и полностью прекращает свои прикосновения.
— Хорошие девочки вознаграждаются оргазмом, — объясняет он, звуча слишком довольным собой, чтобы мне это нравилось. — Плохих девочек лишают того, что им нужно, а ты, моя дорогая жена, была очень плохой девочкой.
Его ладонь обрушивается на мою правую щеку, от удара которой моя спина прогибается, а дыхание перехватывает в горле. Это больно, и все же из меня вырывается придушенный стон, а стенки моей киски сжимаются.
— Может быть, это заставит тебя дважды подумать, прежде чем подвергать себя опасности в будущем.
Он шлепает меня по левой стороне задницы с той же жестокостью, что и раньше. Придушенный крик, вырвавшийся из моего горла, прерывается мычанием, когда его внимание возвращается к моему гудящему центру. Мое лицо пылает, когда я слышу, насколько я мокрая для него, когда он снова просовывает свои пальцы внутрь.
— Твоя пизда жаждет моих прикосновений, не так ли, Риона?
— Да... да, —всхлипываю я.
Его большой палец, надавливающий на мой слишком чувствительный клитор, словно электричеством пронзает каждый нерв моего тела.
—Пожалуйста.
— Пожалуйста, что? —дразнит он, его умелые пальцы не отпускают.
— Пожалуйста, позволь мне кончить.
— Посмотри на себя, ты так мило просишь.
Его восхищение - не что иное, как очередная издевка, но мое тело, похоже, это не волнует. Ему нравится, когда его хвалят. Эмерик продолжает дразнить меня, и по мере того, как он это делает, в нижней части моего живота снова возникает клубок напряжения. Он пульсирует и растет с каждым движением его пальцев. Я снова стою на пороге экстаза, когда его мрачная усмешка проносится надо мной и присоединяется к мурашкам, уже пляшущим по моей коже.