— Может, хватит? Я в порядке. Сегодня утром у меня начались месячные, и теперь меня мучают судороги и вздутие живота. Мне кажется, что я выгляжу отвратительно, а идея втиснуться в длинное и облегающее официальное платье звучит примерно так же привлекательно, как мазок из папилломы. Или есть суши на заправке.
Моя забота о ее здоровье плавно переходит в разочарование. Прошло уже больше месяца с момента нашей первой свадьбы - с той самой ночи, когда я наполнил ее своей спермой. Я уже потерял счет тому, сколько раз я проливал свое семя внутрь нее. С нашим новым распорядком сна чаще всего мой член остается в ней после того, как я кончаю. Это гарантирует, что ни одна капля не вытечет наружу.
Я знал, что хочу именно этого, но осознание того, что мне не удалось поместить в нее своего ребенка, поразило меня сильнее, чем я мог предположить.
Когда я беру ее на руки и кладу на столешницу перед собой, Риона недоуменно вскидывает брови. Ее замешательство только усиливается, когда я делаю шаг между ее раздвинутыми коленями и провожу рукой по мягкой и предупредительной внутренней стороне бедра.
— Что ты…
Ее вопрос прерывается ошеломленным вздохом, когда два моих пальца погружаются в нее. Она отталкивает мои руки, в ее глазах отражается ужас.
— Прекрати. Кровь...
Мои глаза смотрят на багрового цвета пальцы, когда я вытаскиваю их из ее жара.
— Эмерик?
Мое имя на ее губах - едва слышный выдох воздуха.
Прошел всего месяц. Это может занять время. Ты должен быть терпеливым.
— Это могло быть… Я хотел, чтобы это был мой ребенок.
Разочарование в моем тоне очевидно для моих ушей, и я не сомневаюсь, что Риона тоже это уловила. То первобытное желание, которое прорвалось к жизни, когда я впервые вошел в нее, царапает меня, пока моя голова наполняется видениями, как ее живот раздувается от жизни, которую я в нее вложу. Жизнь, которая представляет собой идеальное сочетание нас обоих.
— Твой малыш, — медленно повторяет она, словно изо всех сил пытаясь произнести в рот эти два слова.
На мгновение в полной ошеломленной тишине Риона присоединяется ко мне, глядя на полосы крови на моих пальцах. В ту секунду, когда она выходит из тумана, вызванного неверием, ее ладони хлопают меня по груди и отталкивают назад.
— Эмерик, черт возьми, Бэйнс, ты пытаешься меня сбить с толку?
— Ты моя жена. Было бы это так неправильно с моей стороны? — парирую я после того, как вернул себе пространство, которое она только что пыталась создать между нами.
Розовый румянец, который остался на ее щеках после горячего душа, стал еще глубже, а ее сверкающие глаза сверкали зеленым пламенем.
— Да! — она почти визжит. — Мы женаты чуть больше месяца. Мы не можем сейчас иметь ребенка.
На ее лицо падает мрачное выражение, и она быстро добавляет:
— Или, может быть, когда-нибудь.
Эмоция, которую я не могу уловить, сжимает мою грудь, когда я слышу ее слова.
Сжимая челюсти, я кладу руки по обе стороны от нее на черную каменную столешницу и запираю ее.
— Ты не хочешь иметь от меня детей, Риона?
К омрачённому выражению лица, портящему её прекрасные черты, присоединяется мимолетное выражение печали. Оно исчезло за один вздох.
— Я хочу, чтобы у тебя были мои дети, я хочу наблюдать, как твой живот растет вместе с нашим ребенком. Мой член твердеет от одной только мысли о том, какой ты красивой будешь.
На это она закатывает глаза и снова толкает меня в грудь. Я не сдвигаюсь с места ни на дюйм.
— Твой возбужденный член — недостаточно веская причина, чтобы заводить чертового ребенка.
Я наклоняю голову и провожу языком по ее нижней губе, прежде чем прошептать:
— Однажды это произойдет, принцесса. Рано или поздно мое семя пустит корни в твоем чреве, и ты родишь нашего ребенка в этот мир.
— Ты действительно так думаешь? — чрезмерно уверенный и знающий взгляд, мелькающий в ее глазах, вызывает у меня в голове тревожный звоночек.
— Думаю, нам придется подождать и посмотреть.
Прежде чем она пришла в мой клуб и оказалась в клетке со мной, я попросил Нову собрать о ней всю возможную информацию. Я знаю о ней все: от имени ее учительницы в первом классе до самой проигрываемой песни на ее любимой стриминговой платформе и количества раз, когда она болела фарингитом в детстве.
Ты не знал, что она была искусной карманницей, так что, возможно, ты знаешь не все, - говорит мне дразнящий голос в голове.
— У тебя есть от меня секреты, дорогая жена? —спрашиваю я, проводя губами по ее челюсти и спускаясь к горлу.
— Даже не мечтай об этом.
Ее пальцы впиваются в ткань моей рубашки и притягивают меня ближе.
— Нам все еще нужно присутствовать на сборе средств?
— К сожалению, но поскольку мы и так собираемся опоздать более чем можно…
Я отрываюсь от нее и хватаю ее за бедра. Она вскрикивает, когда я оттаскиваю ее почти к краю прилавка. Ее замешательство перерастает в беспокойство, когда я опускаюсь на колени между ее раздвинутыми бедрами.
— Я как-то читал, что оргазм помогает справиться с менструальными спазмами. Если я хочу, чтобы ты присоединилась ко мне сегодня вечером, то сделать так, чтобы ты чувствовала себя лучше, - это меньшее, что я могу сделать.
Я отрываю черное полотенце, чтобы ее идеальная киска была полностью выставлена на всеобщее обозрение.
—Ты…
Она дергается, когда я целую место соприкосновения ее бедра с бедром.
— Ты не можешь этого сделать. Не сейчас. У тебя будет кровь...
Я заставляю ее замолчать, быстро сжав зубы.
— Если ты думаешь, что меня будет беспокоить немного крови, принцесса, то ты не обращала на это внимания.
Все оговорки и борьба покидают ее при первом же движении моего языка по ее сладкой киске.
ГЛАВА
32
РИОНА
— Прекрати, - бормочет Эмерик мне на ухо, крепко сжимая мою руку.
Прекрасно сохранившаяся архитектура Метрополитен-музея пестрит липкими красно-бело-синими декорациями и баннерами разных размеров, на которых красуется улыбающаяся рожа сенатора Роберта Л. Холлоуэя. Неважно, насколько привлекательным может быть человек, но никто не выглядит хорошо, когда его лицо раздуто до размеров Mini Cooper.
Гости одеты по высшему разряду в свои дизайнерские костюмы и платья. Фальшивые улыбки и поверхностные светские беседы наполняют переполненный зал. Это похоже на все другие благотворительные мероприятия, которые мне приходилось посещать на протяжении многих лет. Надуманные и воняющие раздутым и неоправданным эго.
Ненавижу. И как только я шагнула через стеклянные двери под руку с Эмериком, я почувствовала, как моя отработанная маска без труда вернулась на место. Похоже, месяца, проведенного вдали от этого дерьма, было недостаточно, чтобы мои навыки успели заржаветь.
— Что прекратить? — шепчу я в ответ.
Мы прошли всего двадцать футов до здания, а я уже чувствую на себе их взгляды. Выражения лиц гостей, которые смотрят на нас, варьируются от растерянного до потрясенного и злого. Последнее выражение преобладает на лицах молодых женщин. Мне требуется минута, чтобы понять, в чем их проблема, но когда я это делаю, мне приходится сдерживать ухмылку. Они завидуют мне, потому что я — его. Даже не пытаясь, я заполучила самого неуловимого и привлекательного холостяка в штате. Эмерик рассказал мне, что отцы годами предлагали ему своих дочерей, но он всегда отказывал им. Он отвергал этих женщин, а потом выбрал меня, девушку, которая всегда оставалась незамеченной.