Я работаю в порту уже почти десять лет, и за все это время у меня не было подобных проблем. Моя сделка с директором нью-йоркского порта должна гарантировать, что мне не придется сталкиваться с подобным дерьмом. Лицо директора, когда он понял, что горстка его людей сунула свой нос куда не следует, было бы комичным, если бы я не стоял перед одним из своих грузовых контейнеров с таким количеством вскрытых спрятанных пакетов с кокаином, что казалось, будто там идет гребаный снег.
Мы с Новой оба были в растерянности, не понимая, к чему они клонят. Это было бы очень неразумно, поскольку на контейнерной площадке у меня есть своя охрана и почти везде расставлены камеры, чтобы они не пытались меня обокрасть. Всех четверых сотрудников порта обыскали, когда их поймали мои люди, и никто из них не взял ни грамма наркотиков. Судя по всему, все, что им удалось сделать, — это уничтожить мою собственность.
Когда их спрашивали о том, что они там делают, они держались стойко и не ломались. Их непоколебимая решимость вдохновляла, но беспокоила. Когда до того, как я смогу выместить свой постоянно растущий гнев на Тирнане и Богдане, оставалось еще полтора дня, вандалы приняли на себя всю мою энергию.
Когда я оставил Нову и его ребят убирать беспорядок, моя правая рука была в таком же замешательстве, как и я, от того, с чем мы имеем дело.
Мы можем согласиться с двумя вещами: это было сделано не случайно и не без причины. Кто-то пытается играть со мной в игру, и я не могу точно описать, какой эпической ошибкой это закончится с его стороны. Мы также решили, что нам нужно удвоить наблюдение за Козловым и Мораном-старшим. К этому моменту они уже знают, что их сыновья находятся под моей опекой, и если они умны, то понимают, что я не планирую их возвращать. Пока. Как только я закончу с разбиванием и окровавлением своих новых игрушек, я с радостью доставлю их обратно в их законные дома. И как только это произойдет, я переключу свое внимание на работу с взбешенными и убитыми горем отцами.
Мне станет легче дышать, когда я узнаю, что угроза, нависшая надо мной, а впоследствии и над Рионой, устранена. Причины, по которым я этого не сделал, остаются актуальными и по сей день, но для всех было бы гораздо лучше, если бы я пустил им пулю в голову в церкви. Тогда бы Моран не приполз к Козловым, чтобы те помогли ему отомстить. Найл все еще настолько ослеплен эмоциями, что забывает о том, что во всем виноват Тирнан и он сам. Менталитет жертвы невероятно устарел. В тот вечер в пабе я дал ему второй шанс покончить с этим, но он отказался.
Я приехал в пентхаус, чувствуя себя напряженным и неустойчивым, но когда я вошел в нашу спальню и обнаружил, что она крепко спит, обернувшись вокруг моей подушки, турбулентность, гудевшая под моей кожей, утихла.
Ее спящая поза зовет меня прикоснуться к ней, но все, что я позволяю себе, — это короткий поцелуй, прижатый к ее мягким губам. Я пока не могу поднять ее на руки. Не сейчас, когда на них все еще засохшая кровь четырех мертвецов. Сдернув с себя испачканную кровью одежду, я захожу в ванную и быстро смываю разврат со своего тела. Я стою под струями душа, пока вода, бурлящая в сливе, не станет прозрачной. Символизм того, что мои грехи смыты, мог бы поразить меня сильнее, если бы я действительно закончил совершать их на эту ночь.
Нет, мне еще нужно кое-что сделать до восхода солнца. Если бы я вернулся домой вовремя, все было бы уже улажено.
Обернув полотенце вокруг талии и держа в руке предмет, который я попросил у Новы, я возвращаюсь к дремлющей жене. Ее милое личико почти по-детски скривилось, когда под тяжестью моего тела матрас просел.
— Шшш, детка, — успокаиваю я, осторожно смахивая прядь волос с ее закрытых глаз. То, как подергивается ее нос, когда пряди задевают ноздрю, вызывает на моем лице небольшую улыбку. Одно только присутствие рядом с ней — осознанное или нет — успокаивает меня так, как ничто другое никогда не могло. — Я здесь.
Притягиваясь к моему голосу даже во сне, ее тело прижимается ближе к моему. Стянув с себя полотенце, я бросаю его на пол и перекладываюсь в постель позади нее. Обхватить своим телом ее маленькое тело — это все равно что выйти на поверхность после пребывания под водой. Это оживляет и расслабляет меня одновременно.
Прижимаюсь ртом к ее плечу, а затем к лицу, она издает довольный звук во сне и перебирается в мои объятия.
— Я держу тебя, — колпачок от шприца, который я принес с собой в постель, беззвучно падает на шелковые простыни между нами. Я нежно провожу тыльной стороной ладони по округлости ее попки, прижатой ко мне, и приподнимаю кружевную ночнушку, в которую она одета. Одновременно с тем, как я втыкаю иглу в мышцу, я ободряюще шепчу ей на ухо: — Просто спи, принцесса.
Она снова вздрагивает от резкого укуса боли, но успокоительное, которое Нова обычно применяет ко мне, действует быстро. Меньше чем через минуту Риона мертва для всего мира, и так будет продолжаться еще пару часов.
Это дает мне достаточно времени, чтобы осуществить свой план.
Как по команде, добрый доктор стучит в дверь моей спальни.
— Мистер Бейнс?
ГЛАВА 36
РИОНА
— Эй! — я вбегаю на кухню, где Аннели и Матис беседуют у массивного мраморного острова. Синхронными движениями оба выпрямляют позвоночник и мотают головами в мою сторону. Должно быть, они вели очень глубокий разговор, потому что, судя по их одинаковым широко раскрытым глазам, я напугала их обоих до смерти. — Почему этот парень Йейтс, или как его там помещает Цербера в дорожный ящик?
Аннели, выглядящая как всегда образцово в своем темно-синем наряде и золотых украшениях, отходит от мужчины Эмерика и возвращается к тому, что готовит на плите.
Матис потирает затылок, обходя кухонный остров. Он одет в черные тактические брюки и облегающий пуловер, которые носят все охранники Эмерика. Единственный раз, когда я видела его не в этой форме, был два дня назад на мероприятии у Холлоуэя. Матису, вероятно, около сорока, и то, как он держится и носит свои темные волосы, говорит о том, что он военный.
— Вчера вечером в одном из портов, который мы используем, произошел инцидент. Я предложил взять собаку, чтобы она помогла нашей команде охранять грузы, которые босс держит на контейнерной площадке.
— Ты предложил? — я скрестила руки и окинула стоящего передо мной мужчину пристальным взглядом.
У него, по крайней мере, хватает приличия выглядеть обеспокоенным, когда он кивает головой.
— Мы всегда так поступали, когда сталкивались с подобными проблемами.
— Эмерик согласен?
— Да, — отвечает он. — В конце концов, это то, чему обучена собака.
— Нет, — огрызаюсь я и снова застаю его врасплох. — Он не пойдет. Вытащите мою собаку из этой гребаной клетки.
Его глаза чуть не вылезают из черепа.
— Босс…
Уже крутясь на ногах в тапочках, я прервала его:
— Мне плевать, что сказал босс, - я бегу по коридору в направлении кабинета Эмерика. Он работал там почти все утро. — Цербер останется здесь.
Никогда не могла представить, что буду вот так разговаривать с одним из парней Брейдена. Мне приятно. Они бы так быстро побежали к нему или к маме, если бы я, цитирую, “не уважала их таким образом”. Мои отношения с Брейденом никогда не были такими. Мне никогда не приходилось ходить вокруг него как в скорлупе. Он был единственным человеком в штате моего отца, с которым я могла поговорить.
— Мэм…
— Не называйте меня мэм! Я лет на двадцать моложе вас, — кричу я в ответ через плечо.