Секунды спустя я теряю сознание от бурного оргазма. Мое тело дрожит и трепещет как под ним, так и вокруг него. Мои мышцы сжимаются на его вздымающейся длине и держат крепко, пока он, следуя моему примеру, не переходит за грань блаженства.
Мое выкрикнутое имя, сорвавшееся с его губ, посылает еще одну волну удовольствия, рикошетом проносящуюся по моей нервной системе. Мне кажется, я никогда не любила свое имя так, как сейчас, когда оно вырывается из его горла.
Он обхватывает оба моих бедра, его пальцы впиваются в мягкую плоть, пока он извлекает остатки своего освобождения. Эмерик не останавливается, пока не ругается и под тяжестью своего тела не рушится на меня. Тяжело дыша мне в ухо, он обхватывает меня руками, и я делаю то же самое с ним. Мы крепко прижимаемся друг к другу и теряемся в нашем маленьком коконе. Мои пальцы пробегают по тем местам, где, как я знаю, на его спине вытатуированы темные крылья.
Его тело превращается в сплошной камень вокруг моего, когда я касаюсь шрама от ожога, который скрывают нарисованные перья.
— Риона…— мое имя - низкое предупреждение, прозвучавшее прямо мне в ухо.
Я поворачиваю голову, чтобы осыпать его лицо мягкими, ободряющими поцелуями.
— Все в порядке, — подушечкой пальца я провожу по загрубевшей коже и болезненным следам того, что случилось с ним в детстве. — Все в порядке. Он больше никогда не сможет причинить тебе боль. Настоящий или мнимый, я позабочусь об этом. Я буду держать его призрак на расстоянии.
Он крепко обхватывает меня, но расслабляется под моими нежными прикосновениями. Я прослеживаю линии герба семьи Козловых и с каждым проходом надеюсь, что исцеляю часть боли, которую он носил в себе более двух десятилетий. Я никогда не смогу стереть эту отметину с его кожи, но, возможно, я смогу помочь ему исцелиться от воспоминаний, которые символизирует этот ожог.
Мы так и лежим, прижавшись друг к другу, с полутвердым членом Эмерика внутри меня, пока пропитанные водой простыни подо мной не становятся холодными и мурашки не начинают бегать по моей коже, когда я вздрагиваю от перепада температур.
— Эмерик, — шепчу я. — Мне холодно. Нам нужно встать, чтобы поменять простыни. Не знаю, как ты, а я не хочу спать во влажных простынях сегодня ночью, — не может быть, чтобы и на них не было крови. Слава Богу, они черные.
Пытаясь согреть меня, его большие руки скользят вверх и вниз по моим рукам.
— Тебе уже лучше?
Я оцениваю свое тело. Как и прошлой ночью, пара оргазмов, казалось, на мгновение сняли спазмы в нижней части моего живота.
— Да, это так.
Приподнявшись на предплечьях, он смотрит на меня сверху вниз и говорит:
— Хорошо, — а затем прижимается к моим губам целомудренным поцелуем. Я задыхаюсь, когда он отстраняется от моего тела, и по мне пробегают струйки удовольствия.
Я собираюсь последовать его примеру и сесть, но его рука, прижатая к моей нижней части живота, останавливает меня. Не понимая, чего он хочет, я опускаю взгляд на Эмерика и обнаруживаю, что его взгляд прикован к моей, без сомнения, набухшей киске.
Я неловко пытаюсь свести колени вместе, но его другая рука останавливает меня.
— Прости, на нас обоих теперь кровь, — мои щеки становятся горячими, когда я говорю это. — Нам, наверное, нужно принять душ… — я осекаюсь, когда его пальцы проводят по моим слишком чувствительным губам. — Что…
— Смотреть, как моя сперма вытекает из тебя, все равно что рассматривать изысканное произведение искусства, но, думаю, мне больше нравится мысль о том, чтобы засунуть ее внутрь тебя, — пальцы, покрытые смесью наших выделений и крови, проникают в мой нежный канал. Он собирает еще больше своей спермы и проталкивает ее внутрь меня. — Мы не можем допустить, чтобы хоть одна капля пропала зря.
Мое тело становится горячим — слишком горячим, — когда я понимаю, что он делает. Когда он убрал руку с моего живота, мне удалось перевести себя в сидячее положение.
—Ты все еще пытаешься сделать меня беременной?
Он не отвечает мне. Вместо этого его неспокойный взгляд, похожий на шторм, встречается с моим, когда он подносит два пальца, которые только что были внутри меня, к своему рту. В моем теле бушуют противоречивые эмоции, когда он обхватывает губами пальцы. В голове - ужас. Еще секунду назад моя киска была без сил, но теперь она снова просыпается, и между бедер раздается тупая пульсация.
Пульсация только усиливается, когда на его красивом как черт лице появляется ухмылка.
Мой рот открывается в тот самый момент, когда Эмерик захватывает мое лицо между двумя своими руками. Я не могу точно сказать, застыла ли я на месте, потому что так сильно удивлена тем, что он только что сделал, или же мне слишком интересно, что будет дальше, чтобы отстраниться от него, когда он откидывает мою голову назад и сближает наши лица.
Все, что мне удается сделать, когда он выплевывает смесь нашей спермы и моей крови мне на губы, — это сделать неглубокий вдох. Зловещий взгляд одобрения, сияющий на меня, когда я проглатываю то, что он мне предлагает, заставляет меня почти упасть перед ним на колени.
— Нам хорошо вместе, принцесса, — пробормотал он, прежде чем сомкнуть свои губы над моими. Мы лижем и глотаем друг у друга изо рта, пока у нас не перехватывает дыхание. Зажав мое лицо в своих ладонях, он отстраняется и прижимается лбом к моему. — Отвечая на твой вопрос, скажу, что да.
Моему затуманенному мозгу нужна минута, чтобы понять, что он говорит. Он пытается сделать меня беременной. Раньше я рассматривала возможность забеременеть как еще один способ, которым мой будущий муж собирается использовать меня в своих корыстных целях. От этой мысли у меня всегда сводило живот и немного разрывалось сердце. Это оттолкнуло меня от самой идеи иметь детей, потому что я знала, каким видится мое будущее, и не хотела подвергать этому своих детей. Они не заслуживали такой жизни, как и я.
С тех пор как Эмерик заговорил об этом две ночи назад, мои чувства по отношению к этой ситуации стали меняться. Эта тема не дает мне покоя, и она пробудила во мне потребность, которую трудно игнорировать. Я никогда не думала, что у меня будет такая потребность, но я все еще не знаю, смогу ли сознательно привести в этот мир ребенка. Даже если это половина мужчины, в которого я сильно влюблена.
Я говорю мужу:
— Ты можешь продолжать пытаться, но тебе будет очень трудно достичь этой цели.
Темные брови сошлись вместе.
— И почему же?
Я пытаюсь встретить его взгляд.
— У меня внутриматочная спираль.
Мой позвоночник напрягается, а мышцы застывают на месте, когда я ожидаю его реакции. По мнению моих родителей, я появилась на свет только по одной причине. Чтобы выйти замуж и родить следующее поколение нашей семьи. Если бы они узнали, что я решила помешать своему телу сделать то, для чего оно было предназначено, я бы уже второй раз в жизни почувствовала ладонь матери на своей щеке.
Эмерик признался, что активно пытался засунуть в меня своего ребенка, а я, сама того не ведая, саботировала эти попытки. Насколько я знаю, он будет так же расстроен, как и мои родители.
— Ты..? — он наклоняет голову, и я не могу расшифровать эмоции, которые поселились в его взгляде, пока он неторопливо изучает меня. С его губ срывается долгий, протяжный вздох, и он отступает на шаг.
Я киваю.
— Да.
Не говоря ни слова, он поворачивается ко мне спиной, и я чувствую, как сердце сжимается в груди. О, это плохо. Он больше ничего не говорит, открывая прикроватный ящик на своей стороне кровати. Существует около сотни вариантов того, что он может там схватить, и я готова поспорить, что это что-то, чем можно наказать меня за то, что я случайно обманула его. Вероятность того, что это что-то подобное, настолько высока, что практически гарантирована.