Я так крепко прижимаю ее к себе, что не удивлюсь, если это становится для нее болезненным, но она не жалуется.
— Ты же помнишь, какой у нас план на случай, если дерьмо попадет в вентилятор?
— Идти в хижину.
— Хорошая девочка, — я прикасаюсь губами к ее виску. — Если до этого дойдет, я встречу тебя там, как только смогу. Это само собой разумеется, но если ты окажешься в хижине, держись подальше от подвала. Я разберусь с гостями внизу, когда закончу с отцами.
— Все будет хорошо, — не знаю, кого она успокаивает — себя или меня. — А теперь иди и покажи этим ублюдкам, что бывает, когда они связываются с семьей Бейнс.
ГЛАВА 38
РИОНА
Оказывается, ждать, пока твой муж убьет твоего отца, а потом вернется к тебе домой, не так весело, как кажется. Я знаю, кто мог предвидеть такое? Для меня это тоже стало разочаровывающим открытием, потому что я действительно думала, что это будет моя версия Диснейленда. Вставьте предупреждение за сарказм.
Это полная противоположность веселью. Это пытка, потому что пока я торчу здесь наверху, исполняя очередной номер про принцессу, запертую в башне, он там занимается бог знает чем. Его нет уже больше часа, и до сих пор нет никаких новостей. Ни от кого. Раздраженное выражение лица Матиса, когда я в очередной раз спросила, нет ли вестей от Новы или Эмерика, доказывает, насколько я настойчива.
Но мне все равно. Не думаю, что смогу снова нормально дышать, пока мой муж не будет стоять прямо передо мной.
Первые полчаса, пока его не было, я старалась использовать время с пользой. Я приняла душ и переоделась в одежду, которую носил почти двадцать четыре часа.
Мой мозг - это осиное гнездо различных мыслей и эмоций.
Именно потому, что одна из этих мыслей говорила о том, что нужно хорошо выглядеть для Эмерика, когда он вернется домой, я переоделась в темное платье с цветочным принтом и свой любимый черный пиджак. Разве это действительно та ситуация, в которой нужно выглядеть на все сто? Нет. Потратила ли я лишние пять минут на макияж, чтобы добиться идеальной подводки для глаз? Да.
Наряжаться не было никакого смысла, но я знаю, что гораздо лучше, когда я активно что-то делала, чем сейчас, когда я только и делаю, что мечусь перед окнами нашей спальни. Сама мысль о том, что мне придется участвовать в светской беседе на поверхностном уровне, если я пойду посидеть на кухне с Аннели и Матисом, удерживает меня наверху. Я не могу пойти поговорить о том, как погода меняется с зимы на весну, когда на самом деле я хочу поговорить о том, как, по их мнению, Эмерик решит убить моего отца. И это, друзья мои, то, что мы называем внутренними мыслями. Вы должны быть очень избирательны в том, с кем делитесь ими, потому что люди могут быть осуждающими маленькими засранцами.
Поэтому я иду вперед, а Цербер усердно наблюдает за происходящим со своего места у двери в спальню. Думаю, он знает, что что-то происходит, потому что, кажется, он в большей готовности, чем обычно. Когда я ненадолго спустилась вниз, чтобы узнать последние новости, его заостренные уши прижались к голове, а губы выгнулись, чтобы продемонстрировать острые белые зубы, когда он посмотрел на Матиса и Аннели. Пара отступила на шаг, обменявшись тревожными взглядами. Когда я сказала им, что собака, вероятно, просто реагирует на мою энергию, это их не успокоило.
Поскольку из этих окон видна вся ширина Центрального парка, я периодически поглядываю в сторону восточной стороны, где, как я знаю, находится "Дарья", всего в нескольких кварталах. Само здание отсюда не видно, но это не мешает мне смотреть в его сторону, как будто я каким-то чудом смогу понять, что там происходит.
Я уже сбилась со счета, сколько кругов сделала по этой стороне комнаты, но, наверное, приближаюсь к двум сотням, когда поднимаю взгляд от деревянного пола и снова смотрю в окно.
Ноги, обутые в ботинки, превращаются в свинцовые глыбы, и я чуть не падаю на лицо, споткнувшись о следующий шаг. Едва придя в себя и все еще неустойчиво держась на ногах, я устремляюсь к окну, пока мои руки и лоб не прижимаются к прохладному стеклу.
Над тем местом, на которое я с тоской смотрела вдалеке, теперь поднимаются черные клубы дыма. Моя оптимистичная сторона пытается сказать мне, что гореть может что угодно, и это не "Дарья" с Эмериком внутри, но логичная и немного циничная половина знает, что шансы на то, что этот дым принадлежит чему-то еще, ничтожно малы. Слишком странное время для случайного возгорания здания поблизости, когда моего отца видели обнюхивающим отель.
Сердце застыло каменным комком в желудке, а горло внезапно сжалось, и я заставила себя отвернуться от окна. Мне нужно пойти к Матису. Он должен знать, что происходит.
Я добираюсь до второго этажа пентхауса как раз в тот момент, когда по лестнице с главного этажа спрыгивает солдат.
— Это отель? — я прашиваю с придыханием, прежде чем он успевает открыть рот. — “Дарья” горит?
Его кивок - роботизированный.
— В подвале здания произошел взрыв. На полицейских сканерах говорят, что обрушилось почти все здание.
Я не могу оплакивать воспоминания, которые Эмерик делил с матерью в том отеле. Пока не могу. Пока не узнаю, был ли мой муж в том здании, когда оно обрушилось.
— Вы что-нибудь слышали? Кто-нибудь пострадал? — они все мертвы? Был ли Эмерик — был ли мой муж — в здании, когда оно взорвалось?
От того, как бледнеет стоическое лицо солдата, у меня внутри все болезненно переворачивается.
— Я ничего не слышал, но нам нужно уходить. Сейчас же, — он опускается на ступеньку лестницы и жестом приглашает меня следовать за ним.
— Куда?
— Как он тебе и сказал, ты должна отправиться в хижину за городом. Это был приказ Эмерика на случай, если что-то подобное случится. Моя задача — доставить тебя туда в целости и сохранности. Если с ним все в порядке, твой муж встретит нас там, как только сможет.
Если с ним все в порядке... Я с усилием сглатываю поднимающуюся желчь.
Он сообщает мне ту же информацию, что и Эмерик перед отъездом, но все же чутье подсказывает, что нам стоит подождать здесь. По крайней мере, еще некоторое время, пока мы не услышим что-нибудь. Что-нибудь. Если Эмерик ранен, я не хочу находиться в часе езды от больницы, в которую он попадет. Что, если я не смогу вернуться к нему вовремя?
Голова начинает трястись, когда все эти мысли проносятся в моем пропитанном страхом мозгу.
— Нет, еще нет. Мы должны подождать, пока кто-нибудь не позвонит нам.
Клянусь, он злится на меня за отказ.
— Миссис Бейнс. Босс хотел, чтобы вы поступили не так, и вы это знаете. А теперь, пожалуйста, нам пора. Аннели уже ждет внизу.
— Аннели тоже идет? — бормочу я в основном про себя. Это новый вид страха. Это не страх я беспокоюсь за свое здоровье и безопасность. Это обдуманный, проникающий в душу страх, который заставляет меня застыть на месте.
Он не ранен. Он не может быть. Он скоро вернется домой, и тогда мы сможем прожить остаток нашей нескладной жизни вместе.
— Конечно, да, — глаза Матиса стали пристальными. — Миссис Бейнс, пожалуйста, не заставляйте меня выносить вас из этого здания. Я не хочу этого делать, но я сделаю это, если вы заставите меня. У меня нет на это времени — у нас нет на это времени. Мы понятия не имеем, что там происходит, и мы не можем оставаться здесь дольше. Нам нужно двигаться.
Это противоречит всему, о чем кричит моя душа, но я неохотно киваю.