Он хочет видеть Цербера здесь не потому, что против убийства животного. Он не хочет видеть его здесь, потому что знает, что высококвалифицированный пес представляет угрозу для него и для его конечной цели.
— Цербер, стой, — на всякий случай я держусь чуть впереди него. Мое внимание по-прежнему приковано к женщине с пистолетом — женщине, которая, как я думала, однажды может стать моим другом, — пока я спрашиваю мужчину рядом с ней: — Что ты делаешь?
— Я защищаю свою семью.
— Они забрали Сорена шесть дней назад, — голос Аннели срывается с акцентом. — Он невиновен во всем этом. Всего лишь ребенок. Мы не могли допустить, чтобы с ним что-то случилось.
На ее лице — выражение, которое может быть только у матери.
Кроме Новы, Эмерик не упоминает о своих сотрудниках в случайных разговорах. Эмерик — жесткий хозяин, и я, признаться, буду впечатлена, если им удастся все это время держать в секрете от него эти явно очень близкие отношения.
— Кто его забрал?
Тяжелый смех, исходящий от Матиса, полон боли.
— Как ты думаешь, кто? — спрашивает он, закончив смеяться. — Если бы я не помог им, они собирались убить моего сына. Я не мог этого допустить, поэтому сделал все, как они просили, — то, что случилось с Камденом, внезапно перестало быть такой уж загадкой. Мы предполагали, что в организации может работать двойной агент, но не думаю, что кто-то из нас видел, что это один из высокопоставленных парней Эмерика. — Ты убил Камдена, не так ли?
Чувство вины вспыхивает на его угрюмом лице, как удар молнии.
— Мне нравился этот парень. Он был умным и обладал большим потенциалом, но у Кама не было ни единого шанса против меня. Он никогда не видел, как это происходит.
— Это потому, что он доверял тебе! — кричу я.
— У меня не было выбора! — Матис подхватывает мою враждебную октаву. — У них мой гребаный ребенок, и я сделаю все, чтобы вернуть его в целости и сохранности. Даже если это будет означать доставку жены моего босса на серебряном блюде.
— Что… — все, что я еще собиралась сказать, застыло у меня на языке, когда две угрожающие фигуры вышли из передней двери хижины, как будто это место принадлежит им. — Что вы сделали?
— Все, что от меня требовалось, — торжественно отвечает Матис, но его ответ звучит отстраненно и туманно.
На крыльце стоят Богдан и мой брат, выглядящие немного усталыми и грубоватыми. На них все еще та же одежда, что была на сборе средств несколько дней назад. Когда они видят, что я смотрю на них через лобовое стекло, на их губах появляются одинаковые улыбки. Не отрывая от меня взгляда, Богдан протягивает руку, не держащую в данный момент кривой нож, через входную дверь. Он вытаскивает испуганного мальчика с темными светлыми волосами и красным от слез лицом.
За мальчиком на деревянное крыльцо выходит еще один мужчина, которого я не узнаю. Я догадываюсь, что это один из людей Козлова, и именно он доставил бедного ребенка Богдану и Тирнану.
На переднем сиденье Аннели задыхается от ярости так, что трещат кости.
— Сорен…
— Ты выпустил их из подвала? — спрашиваю я.
Суровые глаза Матиса смотрят на меня.
— Все, что они от меня требовали, — повторил он. — Пожалуйста, выйдите из машины, миссис Бейнс.
Я остаюсь сидеть на месте, позвоночник мучительно выпрямляется, когда в моей душе поселяется черная толща осознания.
— Что происходит в городе, это просто отвлекающий маневр, чтобы доставить меня сюда?
— Я не знаю их планов, — жесткие плечи Матиса поднимаются. — Я просто делал то, что мне говорили, но если мне придется угадать, они знали, что единственный способ заполучить тебя — это отозвать босса, и, честно говоря, они просто очень хотят убить Бейнса. Думаю, это была скорее ситуация "два зайца — один камень".
— Ты был ему предан? Нам? — не могу не спросить я.
Еще одна вспышка вины промелькнула на его лице.
— Был, но преданность сыну всегда будет на первом месте.
— Ты должна понять, — голос Аннели звучит хрипло.
Я смотрю между двумя испуганными родителями и наклоняю голову.
— Да, но я предупреждаю тебя. Куда бы ты ни собирался отправиться и где бы ни прятался после этого, тебе лучше побыстрее туда добраться, потому что как только Эмерик узнает о том, что ты сделал, он начнет охотиться на тебя, словно ты не более чем истекающая кровью раненая добыча.
У них хотя бы хватает ума выглядеть испуганными при мысли о том, что их выследил Эмерик. Хорошо.
Аннели могла бы с тем же успехом нажать на курок, если бы следующая фраза Матиса пронзила мою грудь.
— Только если он жив, — он не ждет ответа. Повернувшись на своем сиденье, он выходит из внедорожника, и через несколько секунд, открыв мне дверь, меня обдувает прохладный наружный воздух. — Выходите, давайте покончим с этим, — Матис напрягается, когда Цербер выходит вслед за мной и приземляется у его ног. — Тебе лучше держать этого пса в узде. Если ты натравишь его на кого-нибудь из нас до того, как я верну своего ребенка, я пущу ему пулю между глаз.
Я поднимаю подбородок и сужаю глаза.
— Я солгала раньше. Если это случится, Эмерик будет не единственным, кто будет охотиться за тобой. Я буду рядом с ним.
Мышцы на его челюсти подпрыгивают, когда он хватает меня за руку и тащит вокруг машины, чтобы поприветствовать близнецов-демонов. Я бросаю поводок, но Цербер отказывается дать мне хоть какое-то пространство. С каждым моим шагом он все плотнее прижимается своим мускулистым телом к моей ноге.
Богдан хищно ухмыляется и сверкает глазами, когда я появляюсь в поле зрения.
— Что я тебе говорил, Риона? Я всегда собирался вернуть тебя, — русский психопат машет рукой в сторону человека Эмерика, стоящего рядом со мной. — Он рассказал тебе, как помогал нам несколько дней? Убил своего человека и все такое.
— Хватит болтать, — огрызается Матис. — Мы заключили сделку. Я привел вам девушку. Верните нам нашего мальчика.
Стоя между ног Богдана и Тирнана, Сорен хнычет, его большие светло-карие глаза полны слез.
— Папочка…
— Все хорошо, милый, — успокаивает Аннели со своего места у пассажирской двери черного внедорожника. — Мы здесь. Мы скоро уедем.
Мой брат не отрывал от меня взгляда с тех пор, как я подошла. Его взгляд, казавшийся ошеломленным и расфокусированным, остановился на моем лице. Его тонкие губы шевелятся, как будто он бормочет слова, но со своего места я не могу разобрать ни единого слова. В левой руке он держит пистолет. Он ритмично постукивает им по бедру. Сумасшедшая энергия, которую я чувствовала в нем в прошлый раз, похоже, усугубилась за последние пару дней. Я не знаю, как долго они пробыли в подвале, прежде чем Матис помог организовать их побег, но могу предположить, что любое время, проведенное в таких условиях, окажет на них длительное воздействие.
— Где охранники, которые следили за имуществом? — спрашиваю я, поворачиваясь к Богдану. От него исходит энергия жажды крови. Яростное выражение его глаз не позволяет мне отвести взгляд. Как и все женщины до меня, он жаждет увидеть, как я дрожу, а я не намерена давать ему то, что он хочет, поэтому я встречаю его взгляд с безучастностью, которая, как я знаю, сведет его с ума.
Словно гордясь тем, что хочет показать мне, что он сделал, Богдан с размаху опускает нож в руке на линию деревьев слева от дома.