— Какой реакции вы ожидали от нее после того, как сообщили, что Найла замучили до смерти, а ее ребенка убили? После этого ваши люди несколько дней держали ее в спальне, как пленницу, — огрызается мой дед, демонстрируя первый намек на волнение с момента приезда.
— Тадхг, прежде чем ты заведешься, я хотел бы напомнить тебе, что разрешение забрать свою дочь домой - это акт доброты с моей стороны. Она была более чем счастлива продать свою дочь Козловым, если это означало, что ее социальный статус повысится и она получит лишние пару миллионов в свой карман. Уже один этот поступок дает мне право оставить ее у себя. Спросите у тещи моего брата. Мой брат отправил ее в рабство в мою империю за ее преступления против дочери. Я бы без проблем поступил так же с Имоджен, но, как я уже сказал, я решил быть добрым. Так что вместо того, чтобы смотреть на меня с раздраженным выражением лица, возможно, вам стоит поблагодарить меня.
Дедушка застывает с серьезным выражением лица и говорит:
— Спасибо, что позволили мне вернуть дочь домой. Очевидно, так будет лучше для нее.
— Не за что, — отвечает Эмерик, и в его тоне отчетливо слышится удовлетворение.
Я подхожу ближе к Эмерику и крепко сжимаю его руку, когда мою мать приводят в нашу маленькую группу. Чувствуя мой дискомфорт, муж отпускает мою руку, чтобы обнять меня. Я не боюсь Имоджен или чего-то в этом роде, но теперь под мостом много воды, и я не знаю, как по нему пройти.
Тадхг крепко обнимает дочь, но она не отвечает, целует ее волосы, а затем просит Йейтса:
— Не могли бы вы доставить ее к самолету. Я присоединюсь к ней через минуту.
Не желая принимать приказ от постороннего, Йейтс смотрит на Эмерика в поисках подтверждения и, получив его, берет мою мать за верхнюю руку и пытается увести ее.
Она позволяет ему отвести ее на фут, после чего ее голова резко поворачивается, и ее черствые голубые глаза впиваются в мои.
Это все твоя вина. Ты все разрушил. Мы были на пути к величию, а ты не смог сыграть свою гребаную роль. Теперь посмотри на нас. Ничего не осталось. Они мертвы, и это твоя вина, эгоистичное отродье.
— Имоджен!
Я редко слышала, чтобы мой дедушка повышал голос во время наших редких визитов, но, услышав, как он выкрикивает ее имя, я вспомнила, почему он руководит Великобританией так долго, как сейчас. Тадхг Келли всегда был и будет силой, с которой нужно считаться.
Ваша семья поступила глупо и получила соответствующие последствия. Риона ни в чем не виноват. А теперь закрой свой чертов рот и садись в этот чертов самолет!
С лица моей матери исчезает и без того скудный цвет, она отворачивается и позволяет Йейтсу проводить ее к ожидающему самолету.
Легко было бы подумать, что она сказала это из-за ухудшения своего психического состояния, но я знаю, что это не так. Она не просто выходила из себя. Она показала, что всегда скрывалось за маской самодовольной домохозяйки, которую она носила. С годами ее маска потрескалась, и я испытала на себе всю ту ярость, которая просочилась наружу, но такого никогда не было.
Папа ждет, пока она пройдет половину пути, поворачивается к нам и говорит:
— Я прошу прощения за свою дочь. Она...
— Не извиняйся и не оправдывай ее поведение, — перебивает Эмерик.
— Просто убедись, что твоя дочь поняла: если она вернется в мой город, во мне не останется ни капли доброты.
Обессиленно вздохнув, Тадхг слегка наклонил голову.
— До этого не должно было дойти, Бейнс. Ниалл был маленьким, неосмотрительным человеком, который считал, что заслуживает всего. Эту черту он, очевидно, передал своему сыну. Я знаю, что ради своей невесты вы продолжали давать им шансы, но они никогда не собирались останавливаться. Мы все это знали. Я изо всех сил старался предупредить их о том, что произойдет, если они продолжат в том же духе. Они отказывались слушать.
Он смотрит между мной и Эмериком.
— И, Риона, ни одна женщина не должна быть поставлена в такое положение, в каком оказалась ты. Это было несправедливо. Твое воспитание было несправедливым.
У меня внезапно сжалось горло, потому что я много лет ждал, чтобы кто-то сказал мне это - чтобы кто-то признал, как со мной обращались. Его извинения приятны, но они не исцелят те раны, которые я накопила за эти годы.
—Ты прав, — говорю я.
— Это было несправедливо.
Рука Эмерика обхватывает меня, как успокаивающий кокон.
— Несмотря на все их старания, я теперь знаю, каково это - быть любимым кем-то безоговорочно и как следует относиться ко мне. Я знаю, что не заслужила того, как они со мной обращались.
Находясь с Эмериком, даже несмотря на все его недостатки, я поняла, насколько эмоционально я была обделена. Он любит меня и все извращенные части моей души. Эмерик со мной не потому, что ему есть от этого какая-то выгода. Если уж на то пошло, то сделать меня своей женой ему стоило немалых усилий. Люди погибли, а "Дарья" лежит в руинах, потому что он сделал меня своей. Он сделал все это, потому что хотел меня. Только я.
— Я знаю, это не многого стоит, но мне приятно знать, что ты счастлива, Риона, — говорит мой дед. — И в безопасности. Эмерик Бейнс много чего умеет, да, но он обеспечит твою безопасность.
— Я не должен был защищать ее от ее собственной семи, — огрызается Эмерик, прижимаясь губами к моему виску и отводя меня на шаг назад. — Пойдем, принцесса. Пора идти. Я хочу тебя кое-куда сводить.
Я одариваю деда полуулыбкой и машу рукой, позволяя Эмерику проводить меня обратно к ожидающему парку черных машин.
— Принцесса, - громко повторяет Тадхг, заставляя нас остановиться и обернуться. — Ты называешь ее принцессой, — размышляет он.
— Тебе это смешно?
— Да, — признает он.
— Ты знаешь, что значит Риона, Бейнс?
Приняв молчание Эмерика за ответ, он продолжает:
— Это значит королева .
Глядя на карниз крыши, я говорю Эмерику:
— Когда ты сказал, что хочешь меня куда-то привести, я не думала, что ты имеешь в виду здесь.
Большие руки ложатся на мои бедра сзади.
— Здесь все началось. Здесь я увидел тебя - по-настоящему увидел - в первый раз, — говорит он близко к моему уху. — Ты стояла прямо здесь, на этом карнизе. Сначала я подумал, что ты собираешься прыгнуть, и у меня в груди что-то оборвалось при мысли о том, что я погашу твое пламя, но потом ты подняла руки и улыбнулась небу. Тогда я понял, что ты моя.
— Вот так просто?
— Да.
Тепло его груди прижимается к моей спине, когда он притягивает меня ближе к себе.
На прошлой неделе в подвале хижины, когда он впервые признался, что наша встреча в холле отеля в тот же вечер была не первой, как я думала, я была слишком эмоционально разбита, чтобы задавать вопросы. Да и вообще не могла понять, о чем идет речь.