Чат-рум заполнился сообщениями в уничижительном тоне, хотя в паре мест проскользнул редкий «LOL». Теперь к дискуссии с уточняющим вопросом присоединилась мисс Харпер: «То есть вы можете представить себе мир без евреев? Чудовищная мысль для общества, видевшего холокост».
Разумеется, я понимал, к чему все идет, но Лавкрафт о Второй мировой войне ничего не знал. Наверное, мне стоило заполнить этот пробел до начала трансляции. Но он уже многому научился и не стал играть по правилам оппонента. Мне пришлось выбирать из двух вариантов, ни один из которых откровенно расистским, по счастью, не был. Я бы мог заявить, что на бумаге Ликургом быть легко, но поскольку я не имел ни малейшего понятия о том, кто такой Ликург, то решил не рисковать.
«Если бы я мог создать идеальный мир, он бы сочетал в себе Англию разных эпох: Елизаветинскую с ее страстями, Георгианскую с ее безупречным вкусом, и Викторианскую с ее утонченностью и высокими идеалами», — сказали мы.
«Вы читали какие-нибудь современные труды по расовому вопросу? — поинтересовался GregLavyn. — Лженаучные теории, которые питают ваши предрассудки, были совершенно дискредитированы лучшими европейскими учеными и философами. Ни один джентльмен или ученый не мог бы позволить себе комментировать предмет, не ознакомившись с ним досконально».
Вот это был стоящий вопрос! Умница GregLavyn сообразил ударить нас в слабое место — сыграть на поклонении Лавкрафта всему европейскому.
«Боюсь, мой энтузиазм имеет обыкновение сникать, когда мне грозит настоящая работа», — дипломатично уступил писатель.
«Тогда вам, наверное, стоит повременить с суждениями до тех пор, пока не изучите истинное положение дел», — не сдавался Грег.
«Я достаточно разочаровывался, чтобы знать — мнение человека по любому вопросу не стоит и выеденного яйца, не будучи подкрепленным таким количеством подлинной информации, чтоб он точно знал, о чем говорит», — миролюбиво согласились мы в ответ. Слушатели восприняли сказанное как свою победу и посоветовали нам учесть наше же мнение. Я от всей души надеялся, что мы так и поступим. По крайней мере, Лавкрафт стал говорить им то, что они хотели услышать, пусть я и не был уверен в его искренности.
«Итак, — продолжила мисс Харпер, — вы согласны тщательно изучить расовую проблематику с научной точки зрения, прежде чем начнете высказываться на ее счет в следующий раз? А вдруг вам не понравится то, что вы выясните? Вы сможете изменить свое мнение?»
«Радость ученого — в поиске истины. И эта радость почти целиком сглаживает печаль от тех откровений, которые несет в себе истина, — сказали мы в ответ и добавили: — Теперь я весьма ясно вижу, что и как я пытаюсь до вас донести, — я довольно-таки предвзятый человек, мой по-настоящему жгучий интерес вызывает только прошлое, неизвестное и странное, и мои вкусовые предпочтения в большинстве своем окрашены в негативные, а не в позитивные тона — иными словами, ненависть к уродству для меня предпочтительнее деятельной любви к красоте».
«Как любезно с вашей стороны признать, что вы можете ошибаться», — отозвался кто-то под ником LazrFcs.
«Творческие умы непостоянны, и даже лучшим произведениям местами не хватает красок, — отметили мы. — Каким бы неблагоразумным и близоруким я ни был, надеюсь, меня никогда нельзя будет уличить в отсутствии вкуса или дурном воспитании».
Только я тяжело выдохнул в облегчении оттого, что нам, возможно, удалось хоть на сей раз пережить шквал обвинений в расизме, как Лавкрафт преподнес мне сюрприз: он уже по собственному почину, а не в порядке ответа на следующий вопрос продолжил беседу, реагируя на общий тон обсуждений в чат-руме.
«Искренне и беззастенчиво признавая неизбежную ограниченность людей в целом, я испытываю к человечеству совершеннейшее безразличие, а не активную неприязнь. Что до моих личных предпочтений, я, безусловно, не любитель людского рода. По мне, кошки во всех отношениях куда приятнее и достойнее уважения — но я не буду возводить личное предубеждение в обманчиво высокий ранг универсального догмата».
По-видимому, Лавкрафт вспомнил о том, каким успехом пользовались в лаборатории его высказывания о кошках, и здесь они тоже не подвели. Впервые с того момента, как я стал защищать его в Сети, слушатели потеплели к нам и даже соблаговолили задать вопрос о нашем литературном творчестве.