Громкое «бабах!» из открытого багажника микроавтобуса заставило его обернуться. Он виновато улыбнулся Ласки и обогнул машину.
— Вы с этой штукой поосторожнее! — раздраженно прикрикнул он.
Оба монгола, склонившись над томографом, с помощью какой-то отвертки ослабляли пряжки на тугих ремнях, фиксирующих аппарат на грузовой платформе. Очередной ремень отстегнулся — и хлестнул по стенке машины.
Ганцориг обогнул дверцу и тихо заговорил о чем-то со своими соотечественниками. Те разом перестали ухмыляться и серьезно закивали.
— Я уверен, они будут осторожны, — заверил он Амундсона. — Я им объяснил, насколько ценно для экспедиции это оборудование.
— Спасибо, — поблагодарил инженер. — Если калибровка нарушится, у меня неделя уйдет на то, чтобы снова его отладить.
Подошел Ласки. Остальные уже снова скрылись в палатке.
— Давайте я покажу вам место раскопок, — предложил он, беря Амундсона за плечо.
Тот позволил археологу увести себя за палатки, где на некотором расстоянии от лагеря земля была изрыта рвами и ямами. Издалека все это напоминало колонию сусликов.
— А ведь в жизни не догадаешься, что здесь речная долина, правда? — по-свойски заметил Ласки. — Рельеф совершенно ровный. И все-таки спутниковые снимки и топографические данные подтверждают, что некогда здесь протекала древняя река — очень близко от раскопа. Она пересохла пятьдесят-шестьдесят тысяч лет назад.
Они остановились перед брезентовой загородкой, натянутой по периметру прямоугольника ярдов десяти шириной и сорок в длину.
— Мы держим наше сокровище за заграждением — защищаем от наносов пыли и местного зверья. Вы не поверите, сколько в пустыне водится всяких тварей. Говорят, даже волки есть.
Откинув клапан в ближнем конце заграждения, археолог жестом поманил Амундсона внутрь и сам вошел следом. Инженер застыл как вкопанный, потрясенно глядя перед собой.
— Ничего себе зрелище, а? — с сухим смешком обронил Ласки. — Люблю наблюдать за первой реакцией новоприбывших.
Внутри заграждения почти все пространство занимал раскоп — от первозданной поверхности пустыни осталась лишь узкая полоска в несколько футов шириной по периметру. А дальше зияла протяженная яма — но не пустая. На дне ее покоилась статуя из черного камня. Амундсону она слегка напомнила идолов острова Пасхи, и все-таки ничего подобного он в жизни не видел. Примитивное изваяние дышало грубой силой. Статуя была антропоморфна — притом что пропорции ее явственно отличались от человеческих. Гигантский эрегированный фаллос, ровно лежащий внизу живота, со всей очевидностью человеческим не являлся. Статуя, невесть почему, наводила на мысль об обитателе водных глубин, — может статься, из-за массивной и толстой шеи или из-за перепонок между невероятно длинными пальцами.
Под покровом почвы все острые выступы каменного изваяния сохранились неповрежденными — за одним-единственным исключением. Лицо статуи представляло собою лишенную выражения маску. Не осталось никаких следов носа, губ или глазниц, если они когда-то и были.
— Вы определили, что это за камень? — полюбопытствовал инженер.
— Какая-то разновидность базальта, — откликнулся Ласки. — Если честно, мы пока еще не вполне уверены, что это. Камень распознаванию не поддается.
— То есть вы хотите сказать, что он не местный, — промолвил Амундсон, неспешно двинувшись в обход раскопа.
— Нет, точно не местный.
— Выходит, статую изваяли не здесь?
— Господи милосердный, нет, конечно. Камень пустыни слишком хрупкий и растрескавшийся, чтобы изваять из него фигуру такого размера. Я бы сказал, она изрядно смахивает на поваленные статуи острова Пасхи.
— Мне эта мысль тоже приходила в голову, — пробормотал Амундсон. И наклонился поближе рассмотреть поверхность головы.
— Нет, невозможно. Эту статую привезли сюда издалека — откуда именно, мы даже гадать не беремся, но такого камня нет вокруг на сотни миль. Она, кстати, некогда стояла стоймя — мы нашли постамент, погребенный у подножия. В какой-то момент ее сбросили с основания в яму и засыпали землей.
Науке были известны случаи погребения древних каменных изваяний и культовых сооружений. Амундсон вспомнил, что читал об одном таком месте.