Амундсон перевернул лист лицевой стороной вниз; руки его дрожали. При одной мысли о сверхразуме, необходимом для создания такого кода, мороз подирал по коже. Никакая древняя человеческая культура не смогла бы породить ничего подобного или по крайней мере ни одна из культур, науке известных. Разве что код был создан чисто интуитивно — или передан извне, из некоего внешнего источника, находящегося на более высокой ступени развития. Может, если разделить код на составляющие, удастся его проанализировать, не подпав под его влияние.
Инженер хлопнул ладонью по столу и рывком поднялся на ноги. При отсутствии информации строить предположения бессмысленно. Он просканирует статую еще раз, изменив параметры, и посмотрит, будут ли отличаться результаты. Наверное, стоит провести целую серию сканирований, по возможности в самых разных условиях.
Амундсон вышел из общего шатра; перед глазами у него заплясали яркие пятна света. Он забрал из своей палатки компьютер для обработки данных и лэптоп, оттащил их к брезентовому заграждению вокруг колосса, а там принялся подсоединять провода и готовиться к сканированию. Но думал он не о работе.
Если опубликовать это лицо в крупных газетах и показать в ночных теленовостях по всему миру, за одни-единственные сутки оно запечатлеется в сознании примерно миллиарда людей. Эта мысль отрезвила Амундсона. Прежде чем делиться открытием с прессой, необходимо будет сперва убедиться, что код изображения безвреден.
Пока что ничего страшного не произошло. Он до сих пор в ясном сознании. Что за нелепая идея — скрыть результаты тестирования от средств массовой информации! — ведь как только они будут обнародованы, его, Амундсона, ждут слава и процветание. Он напишет книгу; книга станет бестселлером. Он удивился — да как ему только в голову могло прийти утаить результаты! — и рассмеялся про себя. Заслышал жутковатое хихиканье, вздрогнул — и тут же понял, что исходит оно из его же собственных уст.
Этим утром пустыню заполнили странные звуки. По ту сторону брезентового заграждения послышался отдаленный лай. А следом — затяжной вой, и еще, и еще — волки, не иначе. Амундсон лениво размышлял: а водятся ли в пустыне Гоби волки? Еще не хватало, чтобы археологи, возвратившись в лагерь к вечеру, обнаружили его обглоданный труп. Нет, такого допускать нельзя. А оружие какое-никакое в лагере есть? Надо бы поискать нож, или ружье, или хотя бы дубинку покрепче.
Амундсон вышел из-за заграждения — призраки уже поджидали его. Безмолвные, недвижные, они заполонили все открытое пространство — и следили за ним мертвыми глазами. Их прозрачные, бесцветные тела облекались в старинные одежды, подобных которым он в жизни не видел. Тут были и солдаты, и жрецы, и торговцы, и рабы, и девушки, и замужние матроны, и шлюхи. Были даже дети; они глядели так же бесстрастно, как и все прочие.
Амундсон ощущал на себе мертвые взгляды как некую физическую силу, принуждающую его что-то сделать — вот только знать бы, что именно. Мышцы внизу живота неприятно скрутило. В придачу накатила головная боль; все это, вместе взятое, раздражало до крайности.
— Не знаю, чего вам надо, — пробормотал инженер. — Скажите яснее, я вас не понимаю.
И он зашагал сквозь призрачную толпу к палатке Ласки. Необходимо было разжиться каким-никаким оружием, прежде чем волки нагрянут в лагерь и разорвут его на куски. Прикосновение мертвецов к коже ощущалось как прохладный шелк. Призраки не пытались остановить его: просто оглядывались и смотрели с немым укором.
Внутри палатки Ласки в лицо Амундсону ударил сладковато-тошнотворный запах свежей крови. Он заморгал: глаза привыкали к полумраку. Монгол-археолог лежал на кровати навзничь, с вырванной глоткой. Треклятые волки, подумал инженер. На груди профессора скорчилась застенчивая аспирантка Мария Стрива, голышом, вся в крови. Она свирепо зыркнула на вошедшего; в зубах у нее застряли ошметки плоти, нос, уголки губ и подбородок — в алых потеках. Налитые кровью глаза расширены так, что белки видны по всей окружности карих радужных оболочек. Ни искры разума в этих глазах не осталось.
Какой-то частью своего сознания Амундсон понял, что она превратилась в волка. Пустыня кишмя кишела волками. Почему монголы до сих пор не перебили этих хищников? Если позволять волкам рыскать на воле беспрепятственно, рано или поздно они сожрут всех.
Женщина спрыгнула с кровати, ее окровавленные пальцы, словно когти, потянулись к его горлу, но тут она зацепилась ногой за ногу и тяжело повалилась ничком, впечатавшись в пол лицом и грудью — у нее аж дыхание перехватило. Мария пронзительно взвизгнула. Амундсон невозмутимо переступил через тело и подобрал кирку с короткой ручкой, что лежала рядом с дорожным чемоданом. Женщина приподнялась на руках, и Амундсон раскроил ей череп киркой. Она рухнула мертвой.