В полуночной больничной палате умирающее существо выныривает из сна. Страдания ее нерожденных детей кинжалом вонзаются в плоть. Ее силы иссякли. Чтобы открыть время, она призывает осязаемый образ мужа, выкликает, не произнося его истинного имени: Йа! Йа! Йа!
В комнате клубится нечто: в основном это Уинфилд, отчасти палата в лечебнице Батлера, где он умер, отчасти то, чему нет имени. Нечто взбирается на Сюзи и проникает в нее, дергается и стонет, изрыгая похвальбы, разум его кишит спирохетами. Йа!
Между бедрами Сюзи ощущает могучее оплодотворяющее семя смерти.
Сюзи рывком садится на койке. Страдания ее единственного ребенка сотрясают ее. Совсем рядом, в двух шагах от дома скорби, живет ее дитя, больше уже не личинка: чахлое, грезящее наяву, смертельно бледное и тонкое. Она видит его в поношенных отцовских одеждах. Он отвратителен с любой, земной или иной, точки зрения.
В полуночной больничной палате Сюзи создает осязаемый образ сына («поэт высочайшего разбора»). Она истощена, и призрак выходит карликовым. Он парит рядом с потолочным вентилятором. Лопасти вентилятора медленно кромсают его на части, но части соединяются снова, теряя объем и яркость. Направляемый ее волей, призрак садится на календарь, шевельнув страницу (двадцать четвертое мая тысяча девятьсот двадцать первого года). Затем приземляется на запястье. По любым земным стандартам выражение его лица устрашает, явно заметен хореатический тик. Крошечные челюсти (нижняя сильно выступает вперед) вгрызаются в бинты, освобождая одну руку. Сюзи развязывает бинт на другой, но еще раньше правую верхнюю половину туловища затопляет лавина боли. Призрак впивается в незатянувшуюся рану, высасывая питательные соки. Коричневое, похожее на крысу существо зарывается в ее плоть. Терпеть нету мочи. Боль поглощает ее без остатка. Но разве сравнятся ее страдания со страданиями Тысячи Нерожденных, чья судьба отныне в руках ее сына, ее возлюбленного, одаренного сверх меры, хрупкого, бесполезного и беспомощного ребенка?
За всем этим стоит Он, с опозданием доходит до Сюзи. Неожиданно все становится на свои места. Что тебе нужно от моего ребенка? — сердито спрашивает Сара Сьюзан.
— Он должен исполнить свою миссию, — блеющим голосом откликается узурпатор. — Он должен… должен отдать свои силы Тысяче Нерожденных и встретить с ними Рассвет Тысячи Младых.
Он слишком слаб, его ждет погибель.
Сюзи ощущает, как призрак сына слизывает слезинки с ее щек. Лишенный запаха, легкий, словно дыхание. Непостижимо, но, скользя между прутьями решетки, призрак улыбается, медленная серебристая комета оставляет в воздухе светящиеся символы, тягучие геометрические формы, зародыши слов.
Дышать больше незачем, с опозданием понимает Сюзи{179}. Когда тело обнаруживают, рот широко открыт. Умершая словно всматривается в окно. Полночное небо Провиденса украшено трупными пятнами и звездами. Для глаз мертвых оно словно свиток бесконечной ночи… покрытый символами на языке Времени, отпечатавшимися в эфире, сверхъестественно осязаемыми, космическими в своей основе.
