Слоняясь без дела по монастырю в перерыве между коллективными молитвами, я решила совершить прогулку. Никто не ограничивал моих перемещений. Я спросила привратника, можно ли выйти за ворота. Получила утвердительный ответ, но сочла за благо уточнить, впустят ли меня обратно, когда вернусь. Впустят. Хорошо. Рисковать и уходить далеко я не собиралась: за три месяца, проведённых в пути, я достаточно нагулялась по тибетским долинам и ущельям. Мне нужно было отойти подальше от лам, чтобы попытаться выйти на связь с девчонками.
Красивая зелёная луговина покрывала склон, расположенный напротив монастыря, – через узкий, неглубокий отрог ущелья. Там не было человеческого жилья, не пасся скот. Оттуда монастырь лежал как на ладони – не заблудишься, а если тебя хватятся, то легко найдут. Эта луговина давно манила меня своей уютной уединённостью.
Я расположилась прямо на траве. Напротив открывался вид на монастырь, расположенный ниже. Размеры монастыря издали особенно впечатляли, а изъянов в виде обшарпанных стен, обветшалых, налепленных друг на друга хозяйственных построек, выгоревших на солнце линялых красок, вонючих, загаженных задворков – не было видно. Монастырь предстал во всей своей исконной цельности и величественности.
Вот я и одна! Так долго ждала этого момента!
Села, скрестив ноги, как во время коллективной молитвы, и принялась настраиваться, вспоминая последовательно специальные удобные образы, которые маркировали мысленную связь с девчонками. Подготовившись и почувствовав, что канал открыт, я собралась позвать Лиду: она у меня первая на связи. Если по каким-либо причинам не ответит, надо звать Женю. «Слышать» меня могут одновременно и обе. Время – не оговорённое, но девчонки всё равно ждут: так задумано.
«Будь осторожна! Ничего не предпринимай!»
Только в трансовом состоянии ты можешь так отчётливо считать даже тот сигнал, которого меньше всего ждёшь. До чего знакомая энергетика! Светлая, чистая, лёгкая, осторожная, определённо женская… Конечно! Ольга Семёновна! Ёкнуло сердце: отчего она на связи, что случилось?!
«Всё в порядке. За тобой следят».
Знакомая энергетика улетучилась так же внезапно, как появилась, а я открыла глаза и посмотрела в сторону монастыря. Вон, стоит посреди двора, вальяжно уперев руки в боки, и смотрит в мою сторону герр Кайенбург – начальник экспедиции. Он не прощупывает меня, не сканирует. Он просто смотрит. Да только он – видящий! Чего и следовало ожидать.
Я принялась скоренько соображать, что же он увидел. Мою ауру – поле человека, погружённого в транс или медитацию. Это только хорошо. Понял ли он, что я устанавливаю канал связи? Мог. Но я не успела никого вызвать. Может, я взывала к знакомому духу или к высшим силам. Ольгу Семёновну он определённо не считал, поскольку та вычислила его раньше и закрылась.
Человек, который просто наблюдает тебя мысленным взором, очень легко прикасается к тебе. Такое наблюдение запросто «зевнуть», если оно не окрашено эмоционально: острым любопытством, тяжёлой злобой, обожанием. Что видит человек в таком случае? Изменения в твоём поле, твои наиболее яркие энергетические связи, прямой контакт – как реальный, так и мысленный. В принципе, всегда можно сослаться на духовное общение с немецкой прапрабабушкой. Но лучше не рисковать, не привлекать внимания к своим связям на тонком плане.
Появление Ольги Семёновны стало приятным сюрпризом. Трудно сказать, на каком этапе специалисты из группы слежения подключились к операции по моему внедрению. Может, совсем недавно, из-за того, что я до сих пор не вышла на связь как положено. Смотреть со стороны могут и мои девчонки, но опытный оператор слежения сделает это гораздо точнее, потому что девчонки больше тренированы на диалог.
С другой стороны, может, так и было задумано, чтобы за мной постоянно приглядывали издали: так работать безопаснее.
Итак, наши всё же осведомлены о моих делах. Уже легче! И я не одинока.
Остался жутко неприятный осадок от собственного промаха, да ещё на виду у старших товарищей. Стыдоба! Больше я ни разу не совершила подобного.
С того дня я регулярно уходила для одинокой медитации на зелёную луговину. Отрабатывала техники, почерпнутые у лам на коллективных молениях, которые я по-прежнему посещала, пропуская только ночные и те, что приходились на время обеда с немцами. Мне, конечно, хотелось поучаствовать в тех вылазках, что совершали участники экспедиции по соседним горам и монастырям, но они отказывались брать меня с собой: мол, условия слишком суровые, идти надо быстро, и я не поспею за их размашистыми мужскими шагами. Возразить было нечего. Тогда я стала аккуратно прощупывать, чем же они там заняты, эти исследователи. Оказаться даже и пойманной за таким занятием вовсе не опасно: детское любопытство – не грех. Так что побольше детской непосредственности – и вперёд!