Если остальной город сильно изменился после Великой Беды: большие дома сменили маленькие хозяйства с садами и огородами, улочки сузились — то за стеной хозяева постарались сохранить прежнее величие, перестраивая здания лишь изнутри. В обычное время пройти сюда могли только высшие и их слуги, имеющие специальное разрешение, но сейчас ворота были распахнуты настежь. Двое миин’ах, стоявшие поодаль, наблюдали за пестрой и гомонящей людской толпой с благожелательным равнодушием. На меня они, правда, покосились с подозрением: слишком уж не вписывался мой внешний вид в окружающий пейзаж — но задерживать все же не стали.
Сразу за воротами были расставлены столы с едой и напитками. Дальше для провожающих хода не было, и до конца процедуры им предстояло оставаться здесь в ожидании. Тротто обнял меня напоследок, шепнув в ухо, что желает мне вытащить белый камушек: ведь и ежу понятно, что ни к какой работе я пока не готова. Белый — отсрочка на год. Он означает, что ты уже взрослый, прошедший барьеры человек, но тебе дали возможность побездельничать и определиться. Если дать нужному человеку достаточно крупную сумму, белый камушек тебе обеспечен, но может и так повезти. Матушка была более категорична:
— Веспа, я надеюсь, что сегодня ты наконец станешь сознательной барышней, и я смогу гордиться тобой.
Она всхлипнула и промокнула глаза кончиком большого клетчатого платка. Конечно, мы прощались не навсегда: при любом исходе я остаюсь в Милане. Мне не запрещено будет видеться с семьей, заходить к ним в гости, только вот ночевать под одной крышей нельзя. Сразу после ритуала посвященные должны собрать свои вещи и явиться в один из общих домов, а потом в течение недели нас определят с жильем — либо дадут старое и пустующее, либо выделят материалы на постройку нового.
Попрощавшись с родными, я присоединилась к большой толпе ровесников, ожидающих проводника. Разговаривать между собой нам было запрещено, поэтому, увидев знакомых, я могла лишь кивнуть им в знак приветствия. Нас было много, тысяча или даже больше. Здесь я чувствовала себя еще нелепее посреди праздничных платьев, накрашенных лиц и шикарных причесок.
— Приветствую вас, желаю всем вам удачи и правильного Выбора!
Один из миин’ах в красно-оранжевом одеянии приблизился к нам с этими словами. Он говорил мягким и тихим голосом, но все присутствующие слышали каждое его слово.
— Думаю, все вы знаете, что сейчас будет происходить. И все же я повторю правила Посвящения. Вам нужно будет преодолеть два барьера — барьер разума и барьер плоти. После этого вы попадете на площадь Дуомо, где братья и сестры из моего Дома помогут Выбору осуществиться. Если у вас есть приглашение от Дома Агру или Гельма, вам нужно подойти к представителям этих Домов, которые будут находится на площади. До окончания обряда вы должны хранить молчание. А теперь следуйте за мной!
Он двинулся вперед, и вся наша толпа за ним. Никакой суеты и давки не было, полная тишина давила на уши. Мне казалось, что я осталась наедине с собой, а прочие люди — лишь декорации, куклы, призванные подчеркнуть мое одиночество.
Мы достаточно быстро и долго двигались по широкой улице. Затем движение замедлилось, а потом почти сошло на нет. Видимо, шествие приблизилось к первому барьеру. Я была в задних рядах и не сразу увидела синюю сверкающую паутину, натянутую через улицу. Проходить сквозь нее нужно было строго по одному. Эта завеса служила для отсева безумцев, которые преодолеть ее не могли. Обычно таких немного. Когда таковой выявлялся, его исследовали, и если признавали опасным — отправляли на Черный остров. В противном случае разрешали жить где-нибудь в пригородах, рядом с Сетью.
Барьера я не боялась: уверенность в собственном душевном здравии была у меня стопроцентная. А вот незнакомый парень, шедший рядом со мной, заметно нервничал. У него дрожали руки, а лоб и виски были мокрыми от пота. У барьера он оказался как раз передо мной.
Четверо хозяев стояли у края паутины. Рядом с ними — двое, парень и девушка. Парень мерно раскачивался из стороны в сторону с бессмысленной улыбкой, а девушка рыдала навзрыд.
Вот сквозь завесу прошел Саия. Я хорошо его знала: мы были соседями и учились у одного господина–наставника. Легкая рябь пробежала по паутине, и вот он уже с другой стороны, улыбается облегченно и радостно.
Настала очередь дрожащего паренька. Он судорожно сглотнул и сделал шаг вперед. Завеса вспыхнула алым, и его отбросило прочь. Один из миин’ах двинулся в его сторону. Безумец поднялся на ноги, его шатало. Он кинулся на барьер еще раз, и его снова отшвырнуло.
— Это невозможно! Вы слышите?.. У меня приглашение из дома Гельма, вот!
Он тряс какой-то бумажкой перед лицом подошедшего высшего. Тот положил ему руку на плечо, и юноша сразу обмяк и успокоился. Мне очень хотелось посмотреть, что будет дальше, но меня уже настойчиво подталкивали в спину. Пришлось двигать вперед. В то мгновение, когда я пересекла барьер, мне показалось, что меня окатили ледяной водой, только не снаружи, а изнутри. Но я и испугаться не успела, как оказалась за ним.
Когда прошли все (кроме забракованных), проводник повел нас дальше. Трудностей больше не предвиделось, поэтому лица у всех заметно оживились. Барьер плоти не отсевал никого, он лишь снимал блок, наложенный при рождении и запрещающий гормональным сигналам воздействовать на наше поведение. После его пересечения в нас должны были проснутся бурные и до того неведомые желания. Именно поэтому женщины, прошедшие Посвящение и не ставшие матушками, обязаны были пройти обязательную стерилизацию в течение нескольких дней после ритуала. Завеса была красной, и шли мы сквозь нее всей толпой. На этот раз я почувствовала еще меньше: на мгновение пахнуло свежими травами, и все. Мир не засиял новыми красками, мужчины, идущие рядом, не стали резко привлекательными. Говорят, эффект от блока спадает не сразу, так что поживем — увидим.
Площадь Дуомо поражала воображение. Особенно здание посредине, когда-то бывшее собором, а теперь служившее местом решения важнейших вопросов. По слухам, врата в другие аркхи тоже находились там. Удивительно, что построили здание не хозяева, а люди, задолго до Великой Беды. Может, люди тогда были иными — более могущественными и мудрыми.
Сейчас прямо перед ним раскинулся помост, на котором под бархатным навесом сидели семеро из Совета — древние старики, седые и величественные. Элита из элит — корни великого древа Дома Миин’ах, Огненных Ветров. Справа от них на помосте пониже и попроще видны были накидки, полностью скрывавшие представителей Дома Агру, которые страсть как не любили яркий солнечный свет. Там же мелькали пепельные шевелюры Гельмы. К этому помосту спешили приглашенные счастливчики. Для них Посвящение уже завершено. Они избавлены от последнего этапа — Выбора.
Всю левую часть площади заполняли люди. Главы гильдий и сообществ ждали неофитов и своих будущих учеников под разноцветными флагами. К ним нужно было идти, вытянув в руке камешек нужного цвета.
Я неплохо знала значения цветов и символов, которые можно вытащить. Синий — мастеровые люди: если молоток — то плотник, если клещи — кузнец, и так далее. Желтый — слуги. Зеленый — фермеры и земледельцы. Красный — сфера развлечений. Тут можно было стать и трактирщиком — если кружка, и артистом — маска, и работницей в доме удовольствий — птичье перо. Голубой — господа-воспитатели, господа-наставники и врачи. Розовый — матушки. В среднем, такой доставала каждая пятая девушка. Серый — уборщики, золотари и мусорщики. Фиолетовый — торговцы. Ну, а про белый камушек я уже говорила.
Посередине площади на равном расстоянии друг от друга стояли миин’ах. Их глаза были завязаны, но яркие волосы факелами пылали в людской толпе. Именно к ним подходили посвящаемые и отходили, сжимая в ладонях заветный кругляшок. Не знаю, каким образом, но я точно была уверена, к которому из них следует подойти мне.
Это был мужчина, совсем молодой, хотя впечатление могло быть обманчивым: годы для каждого Дома текут по-разному и отлично от людей. Дождавшись, пока какая-то девушка передо мной получила свой розовый камушек и отошла, приплясывая от радости, я приблизилась. Вблизи высший выглядел порядком уставшим.