Со словами: «Прими же свою судьбу, человек», — он накрыл мою вытянутую руку своей. Сначала ничего не происходило. Я даже забеспокоилась: вдруг что-то пошло не так? У других все происходило очень быстро. Но вот я ощутила тяжесть в ладони и тут же сжала кулак. Мне не хотелось сразу увидеть свою судьбу — было страшновато. Я отошла в сторону, в тень дома, и сделала пару глубоких вдохов. Осознавая, что тянуть дальше бессмысленно, разжала ладонь.
Камень, лежавший на ней, был абсолютно черным. Что за бессмыслица? Может, появилась новая сфера, пока неизвестная мне? Я вгляделась в флаги: нет, все они мне знакомы и ни одного черного среди них не видно. Может, камушек синий, но просто очень-очень темный? Я перевернула его и наткнулась на золотую гравировку на обратной стороне. Знак, который тоже видела впервые: крест в круге, а посередине глаз. Глаз смотрел на меня пристально и сурово. Он был очень мастерски нарисован, как живой. Я задумчиво повертела камушек в руках. Что делать дальше, было абсолютно непонятно.
========== Глава 4 ==========
Аркх Милан
Таат
Мне приснился кошмар. Бескрайний снежный простор и серая, разъедающая его плесень. Темнота и колючие нити звезд. Страх и холод, втекающие под кожу. Покой перед бурей и нечто невообразимое на горизонте: небо, свернувшееся, как прокисшее молоко, и мутными грязными хлопьями осыпающееся вниз. Надвигалось нечто жуткое, пространство вспучивалось и извергало из себя неведомых уродливых тварей. Они неслись вперед, на ходу видоизменяясь, сливались друг с другом и вновь рассыпались на отдельные новые формы.
Я проснулась от собственного крика на изломе ночи. Простыни насквозь промокли от пота. Для моего народа сны — нечто большее, чем переработанные дневные впечатления. Подобный кошмар мог означать приближение очень большой беды. Впрочем, не мне пытаться толковать его: для этого существуют старшие — ветви или корни. Чем быстрее я поговорю с кем-нибудь из них, тем лучше.
И все же я не могла заставить себя подняться и поспешить на поиски старших. Я ненавижу тьму. В моих покоях всегда светло, плотные шторы задернуты, но я знаю, что снаружи она караулит меня. Поэтому я ждала рассвета, даже не пытаясь снова уснуть — листала книги, ходила кругами, вновь и вновь прокручивая в голове осколки кошмара.
Наконец появилась заспанная служанка. Она помогла мне одеться и заплести волосы и распахнула окно, впуская в комнату свежий утренний воздух.
С кем же мне поделиться? Разумнее всего — со старейшиной, ведь я его любимая внучка. К тому же мало кто лучше него разбирается в видениях. Но дед в последнее время был очень занят. Приближалось время летнего людского Посвящения. В преддверии этого хлопот прибавилось у всех нас, а у корней особенно.
Наше древо, древо «Огненных Ветров», широко и крепко. Семеро корней позволяют ему устойчиво стоять на земле. Они берегут нашу память, наши знания и обеты. Ветви тянутся в небо, пытаясь прозреть будущее. Ствол осуществляет взаимодействие с людьми, а листва — с другими домами. И все мы едины.
Мой юи — из ветвей. У людей есть понятия «жених и невеста», «муж и жена». Юи — это и то, и другое, и нечто большее: данный от рождения, предначертанный. В раннем младенчестве скрепляется такая пара. Считается, что они сведены самим пламенем и всегда будут друг для друга самыми близкими существами. Этот ритуал ни к чему не обязывает и не принуждает: юи могут жить вместе или раздельно, могут не любить друг друга вовсе или даже ненавидеть. На Сель только дети, рожденные от юи, считались законнорожденными, лишь они могли носить имена Дома. На Земле же это ограничение пришлось снять: слишком мало теперь молодых побегов, чтобы еще делить их на первый и второй сорт.
Моего юи звали Таши. По мне, ни один из миин’ах не мог сравниться с ним в доброте и мудрости. Неудивительно, что именно к нему я и направилась в итоге.
Большинство молодых ветвей предпочитало жить в замке Сфорца. Чем ближе они находились друг к другу и к корням, тем легче было предсказывать и ворожить. В столь ранний час коридоры замка были пустынными и гулкими. Я спешила, надеясь застать Таши в покоях, но там меня встретила лишь вялая служанка. Сладко зевая, она поведала мне, что «господин в купальнях, как проснулся — так туда и пошел». Купальни были общими и находились в подвалах замка. Я сама очень любила бывать там, но не в шесть же утра. Может, его тоже коснулся неведомый ужас, пославший мне кошмар?
Купальни — поистине произведение искусства. Не людского — нашего, единственный его образец здесь. Подземелье декорировано золотом и янтарем, с потолка стекает мягкий свет, семь просторных бассейнов из мрамора полны огня. Конечно, это не настоящее пламя, а всего лишь багровый песок с Сель, но аналогов подобного вещества в природе Земли не нашли. Пребывание в таком бассейне одновременно лечит, успокаивает и очищает. Недаром купальня считается священным местом, где запрещены любые споры и разговоры на повышенных тонах.
Таши я увидела сразу — он был единственным живым существом во всем подземелье. С блаженным выражением лица он дремал в первой чаше. Я встала на цыпочки и тихо скользнула к нему — в надежде, что хоть на этот раз мне удастся подобраться незамеченной. Таши перехватил мою руку в дюйме от своей щеки и пробормотал с ленивой хрипотцой:
— Таат, пламень души моей, что ты здесь делаешь в это время?
— Таши, вечный огонь мыслей моих, разве что-то еще, кроме желания видеть тебя, смогло бы заставить меня подняться с постели в такой час?
— Да, ты знатная лежебока.
Он так легко и быстро перешел с высокого наречья на обыкновенный людской говор, что это неприятно резануло мне по ушам.
— Присоединяйся!
Ухватив меня за рукав платья, Таши потянул на себя. Не удержав равновесия, я нырнула с головой в пахнущее корицей и медом марево. Остаток липкого кошмара исчез моментально, солнце разлилось под кожей и затопило меня теплом и покоем. Таши обнял меня и уткнулся носом в макушку.
— Так зачем ты меня искала?
От его шепота стало душно и тесно в собственном теле. С трудом удалось согнать с себя приятный дурман и сосредоточится. Для этого пришлось отстраниться.
— Мне сегодня приснился очень дурной сон…
Я не успела договорить, как он начал смеяться.
— Я сказала что-то забавное?
— Нет, напротив — это скорее страшно, чем весело. Просто ты семнадцатая по счету, кто обратился ко мне с жалобой на кошмары за последнюю неделю. Я, честно говоря, был уверен, что уж тебя с твоей слабой восприимчивостью это не коснется.
— Значит, все очень плохо?
Таши помрачнел.
— Разговор не для этого места. Давай продолжим его после купания? А сейчас расскажи о своих делах, мы ведь давно не виделись. Как поживают твои любимые птицы тьмы?
Пришел мой черед хмуриться и подбирать слова.
— Я не уверена, что должна об этом говорить. Думаю, это тайна, хотя особых распоряжений на этот счет мне не давали. А впрочем, ты можешь пообещать, что сказанное мной останется строго между нами?
— Ты же знаешь, что молчание — мое тайное имя. Но это сработает, если только поделишься по-настоящему интересным секретом.
Наклонившись, он фыркнул мне в шею, и я не смогла сдержать улыбку.
— Неделю назад в наш аркх с Черного острова сбежал полукровка. Он вроде как сильно поранил мальчика из гельмы и заставил его отворить врата. Теперь гельма заваливает нас письмами с требованием выдать преступника.
— Разве так сложно его найти?
— Конечно, нет. Нам уже давно известно его убежище. Он прорвал Сеть, но в Мертвые земли не ушел, скрывается в людской семье. Я сама не понимаю, почему, но старейшины строго-настрого запретили его трогать. Вот и приходится увиливать в своих ответах птицам тьмы. Эта тягомотина мне уже изрядно надоела. Отношения между нашими домами и так не слишком радужные, а сейчас на нас полились сплошные завуалированные угрозы.