— Ты говоришь, он прорвал сеть. Значит, он?..
— Да, наполовину миин’ах.
— А вторая половина?
— Къерго.
— Занятно. Но ты же, когда училась, месяц жила на Черном острове. Может, знаешь этого беглеца?
Я задумалась и покачала головой.
— Я находилась там с иными целями и в секторе для высших заключенных. Там не было полукровок.
Таши вздохнул.
— Бедный мальчик! Как, наверно, нестерпимо было ему там — раз решился на такой шаг, как бегство в неизвестность.
— Мне не нравится, с каким теплом ты о нем говоришь. Нельзя воспринимать полукровок иначе, чем генетический материал. Во всяком случае, пока. Нельзя жалеть их и привязываться.
— Твои слова жестоки.
— Я говорю правду, и ты это знаешь. Сколько было рождено миин’ах на Земле, ты не в курсе? Меньше тысячи. С момента переселения наша раса сократилась вдвое, мы живем слишком мало по сравнению с теми же къерго или тьерто. Этот проект для нас важнее, чем для других. Но если к каждому опытному образцу относиться как к личности и переживать за него, ничего никогда не выйдет. Мы просто вымрем, как рано или поздно вымрут все остальные, кроме, разве что, орьявит и, конечно, людей. Последние, если их не контролировать, способны размножаться, как тараканы. Может, еще агру останутся, если научатся лечить местные заболевания, которые к ним так и липнут.
— А как же чистота крови? Ведь, если эксперименты окажутся успешными, от нас как от миин’ах не останется ничего.
— Выживание важнее, чем индивидуальные способности и силы.
— Почему бы тогда не бросить все силы на попытки с людьми? В этом случае мы, возможно, сможем не полностью утратить свою индивидуальность.
— Люди слабы телом, им не выносить наших детей, и они слабы разумом, не способны принять наши силы. Они способны лишь служить.
Я говорила непозволительно эмоционально, чувствуя, что начинаю злиться. Таши же был спокоен и улыбался, словно наша беседа доставляла ему удовольствие.
— Не слишком ли горделиво это звучит, Таат? Не забывай: они хозяева этого мира, а мы лишь непрошеные гости.
— Если бы не мы, никого из этих хозяев уже не осталось бы в живых. Они сами уничтожили свой дом.
— Они — свой, а мы — наш. Мы очень похожи, не находишь? Разница лишь в том, что у нас была возможность сбежать.
— Мы не уничтожали Сель. Не мы призвали Хаос — это сделал Проклятый Дом.
— Да? А разве они не наши соотечественники, разве они родились под каким-то другим небом?
— Они…
Я не нашлась, что ответить, и лишь махнула рукой.
— Довольно! Люби и жалей, кого хочешь — людей, полукровок, проклятых — это, в конце концов, не мое дело. Тебе не кажется, что наше посещение купален излишне затянулось?
Я вылезла из бассейна. Песчинки с легким шуршанием стекли с меня, оставляя ощущение утраты и печали. Таши потянулся за мной.
— Не гневайся, пламя моего сердца! Я напрасно заговорил с тобой об этом. Тебя так легко вывести из себя — одно удовольствие дразнить. Если у тебя еще есть время, я могу загладить свою вину с помощью завтрака.
— Тебе придется это сделать. Я ведь так и не услышала информации по поводу моего сна.
— Тогда осталось выбрать — твои или мои покои?
В комнатах моего юи всегда царил легкий беспорядок. Удивительно, но это лишь придавало помещению уюта. Пока он переодевался в стандартное облачение ветвей, слуги споро накрывали на стол. Утро — время легкой трапезы: фрукты, орехи, мед. Пища животного происхождения и то, что растет в земле, под запретом до времени, пока солнце не перейдет на западную сторону неба.
Мы наслаждались едой и непринужденной беседой. Только лишь утолив голод, Таши наконец заговорил на нужную мне тему.
— Что касается этих твоих кошмаров, что ты хочешь узнать? Версию, которую я по воле старейшин должен озвучивать для всех, кто будет ко мне обращаться, или мое мнение?
— Желательно обе — это даст мне больше поводов поразмыслить.
— Ох, и хитрая ты лисичка!
Он замолчал, задумчиво перебирая пальцами гроздь винограда. Я ждала.
— Как ты понимаешь, сам я тоже это видел, как и все ветви. Наша связь с рекой времени крепче, чем у остальных миин’ах. Проснувшись в страхе, я пришел к твоему дедушке как к наиболее уважаемому мной старейшине. Я не стал дожидаться утра и ворвался к нему среди ночи, считая, что важность моего видения может служить оправданием. И, знаешь, к этому моменту там уже были все корни и ветви. Я никогда не видел совет семи настолько растерянным и напуганным. Они отослали нас до утра, ничего не объясняя и не успокаивая. На следующий день встретились отдельно с каждым из нас. «Это последствия приближающейся годовщины исхода с Сель. Прошлое напоминает о себе. То, что вы видели — Хаос, пожирающий нашу бывшую родину». Вот и весь ответ, который нам дали. Так же велено было говорить тем, кто увидит что-то подобное и обратится к нам.
— У тебя есть повод для сомнений в их словах?
Таши усмехнулся.
— А ты бы на моем месте не сомневалась? Я понимаю старейшин: видимо, они не хотят говорить правду, потому что она слишком ужасна. Им не нужна паника, а такое объяснение все же лучше, чем ничего.
— Но у тебя-то есть своя версия? И не слишком ли ты высокого мнения о своих умственных способностях?
Он внезапно перегнулся через стол и схватил меня за руку.
— Я боюсь, Таат. Мне нравится здесь. Я не видел другого солнца и другого неба. Я люблю это место, но мне кажется, мы навлекли на него большую беду. Мы бежали от Хаоса, но он последовал за нами. И нам некуда больше скрыться и нечем от него защититься. Мы сами уничтожили единственную расу, способную встать между нами и им.
— Проклятый Дом, ты ведь о них говоришь?
— Я говорю сейчас о том, что на севере, где должен был быть аркх Дома Тса, который теперь называют Проклятым, что-то произошло или скоро произойдет. Я уверен, что старейшины знают об этом, и я надеюсь, что за их молчанием стоит нечто большее, чем просто попытка спрятать голову в песок.
Я почувствовала, как дрожат и нагреваются у меня кончики пальцев.
— Таши, то, что ты говоришь, очень жутко.
Он погладил мою руку.
— Таат, мне жаль, что мы так давно не гуляли по Милану. В этом мире для меня нет никого дороже тебя, а мы так редко видимся.
Я отняла свои ладони и спрятала их в рукава.
— Зачем ты мне рассказал все это? Свои домыслы и страхи?
— Наверно, мне просто требовалось поделиться — а с кем, если не с тобой, пламень моего сердца?
— Сегодня ты что-то слишком щедр на признания. Если у тебя в запасе не осталось ничего интереснее их, мне, пожалуй, стоит вернуться к себе. Мои дела, в отличие от твоих, слишком явны и конкретны, и никто кроме меня сделать их не сможет.
Я встала, и он поднялся вслед за мной.
— Впереди конец мира, а ты беспокоишься о таких мелочах.
Тон его оставался серьезным, но в глазах уже плясали озорные искорки.
— Не позволить ли себе немного расслабиться? Может, погуляем? Знойное солнце и обжигающие мостовые — тебе же всегда нравилось лето, ты была влюблена в него. Можем пойти в людские кварталы, там сейчас по-особому шумно и весело.
Вовсю улыбаясь, он сделал шаг ко мне. Но я отрицательно повела головой.
— Мне что-то сейчас не хочется праздно шататься. К тому же, мы уже не дети, чтобы получать от этого процесса наслаждение.
— Если ты хочешь перевести нашу дружбу на новый уровень, я не против. Ты же знаешь, что моя постель всегда открыта для тебя, моя любезная юи.
— Я бы уже давно пришла в нее, если бы там не было других посетительниц, вечный огонь моих мыслей.
Он пожал плечами.
— Возможно, так когда-нибудь и будет. Но если ты захочешь изменить свое решение, помни, что у моего предложения срока годности нет. Можешь воспользоваться им в любой момент.