Стук был оглушительным. Матушка на дрожащих ногах подошла к ходящей ходуном двери.
— Кто там?
Ответа не последовало. Но стук не прекратился, а стал еще громче. Перекрестившись, матушка откинула засов. На пороге стоял юноша. Его глаза в ночной темноте отсвечивали синим.
Он был красив настолько, что на него хотелось смотреть и смотреть. Просто любоваться, как произведением искусства. Длинные пепельные волосы, изящные руки, тонкие черты лица. Облик портило только отстраненное выражение льдистых глаз, полных абсолютного равнодушия. Явно в его возвышенном мире нас не существовало: меньше, чем грязь под ногами, ничтожнее муравьев.
Я заступила ему дорогу, но он лишь мазнул по мне взглядом и прошел, оттолкнув плечом.
— Куда вы, господин? — Матушка ухватила его за локоть. — Мы добропорядочные граждане. Нельзя просто так врываться к нам в дом.
Одним легким плавным движением он высвободил руку. Но все же соизволил заговорить:
— В вашем добропорядочном доме скрывается беглый преступник. Я пришел, чтобы его забрать. Не чините мне препятствий, и тогда никто не пострадает. Я не собираюсь доносить на вас миин’ах.
Меня затопила глухая ярость. В голове стало гулко и пусто, я даже напрочь забыла о госпоже наверху. Как он смеет так разговаривать с нами? Таким тоном, будто мы назойливые мухи, жужжащие у него над ухом, и не более.
— Вы не смеете распоряжаться здесь! Мы служим другим хозяевам, не вам.
Я бы накинулась на него, если бы матушка предусмотрительно не вцепилась мне в плечи. Гость же лишь слегка повернул голову в мою сторону, и из углов комнаты тут же поползла тьма. Оттуда скалились невиданные звери, чьи глаза горели, как угли. Гельма — мастера иллюзий и кошмаров, я хорошо помнила это, но в тот момент здравый смысл не мог убедить остальное мое естество, что видимое мной не реально. Вся моя храбрость улетучилась, мне неудержимо захотелось забраться под стол и скулить от ужаса.
— Что здесь происходит?
Спокойный голос хозяйки разнесся по комнате. Видения тут же схлопнулись и рассыпались радужной пылью. Я повернулась к лестнице, ведущей на второй этаж, и разинула рот изумления. И не я одна была удивлена до шока!
Высшая находилась на грани между слегка одетой и совсем обнаженной: алый шелковый халат, хотя и облегал все тело, но был полупрозрачным и скорее подчеркивал, чем прикрывал. Распущенные волосы окутывали голову пылающим ореолом.
— Госпожа Таат? — Оказывается, и мальчика из гельмы можно выбить из колеи. Выглядел он порядком ошарашенным. — Это ваш дом? Вы живете с людьми?
— Естественно, нет.
— Тогда позвольте поинтересоваться, что вы здесь делаете? — Совладав с собой, он вернулся к своему невозмутимому виду.
— Могу задать вам тот же вопрос. Кажется, наслаждение видами Милана осуществляется по-иному.
Нехорошо улыбнувшись, он сделал шаг вперед.
— Давайте не будем притворяться в незнании. Не думаю, что для вас является секретом истинная цель нашего визита в аркх. Хотя, безусловно, Милан очень красив, и чем раньше мы закончим наши дела, тем больше времени у нас останется на то, чтобы любоваться им.
Госпожа зевнула со скучающим видом.
— Значит, все не можете успокоиться насчет того беглеца? Зря стараетесь: он же прорвал Сеть — наверняка скрылся после этого в Мертвых землях. Уверена, его кости давно обглоданы кем-то большим и свирепым.
Прекрасный гость покачал головой.
— По нашим сведениям, он до сих пор здесь, скрывается среди людей.
— Интересно, что у вас за источник информации, господин Дэадмарийк? В любом случае, можете продолжить поиски где-нибудь в другом месте, за пределами этих стен.
— Вы не ответили на мой вопрос, госпожа Таат.
Фыркнув, она высокомерно поджала губы.
— Это допрос? Не слишком ли вы много на себя берете? Вы находитесь на чужой территории, не забывайте.
Смягчившись, она махнула рукой.
— Ладно, я готова удовлетворить ваше естественное любопытство, если вы обещаете мне, что эта тайна останется между нами и вы не расскажете о ней никому больше. Я чувствую себя неловко, что вы застали меня здесь, и меньше всего мне бы хотелось, чтобы об этом узнали другие миин’ах.
Он слегка пожал плечами.
— Мне нет дела до ваших соплеменников. Если ваша тайна не касается интересов моего Дома, я даю слово сохранить ее.
— Нет, вашего Дома это не касается вовсе, — она улыбнулась загадочно и томно. — Все просто: здесь живет мой любовник.
— Любовник?!
Могу поклясться, я четко услышала, как челюсть Высшего стукнулась о грудную клетку. Я оглянулась на матушку: ее глаза стали непередаваемо круглыми и возмущенными, она едва сдерживалась, чтобы не вмешаться.
— Иди сюда, мой милый зайчик! Покажись гостю.
Хозяйка хлопнула в ладоши, и из комнаты вывалился красный как рак Тротто. Рубашка на нем была порвана от ворота и до низа, с волос стекала вода.
Таат приобняла его и фривольным жестом потрепала по затылку. Представитель Дома Гельма сглотнул и откашлялся.
— Простите, но, насколько я знаю ваши обычаи, если он еще спит в доме своей матери, значит, на нем стоит гормональный блок. Как он может быть вашим любовником?
— Вы хорошо разбираетесь в наших традициях, но, как видно, плохо осведомлены о том, что для того чтобы удовлетворить женщину, вовсе не обязательно быть мужчиной.
Тротто покраснел, как сочный помидор.
Таат мечтательно вздохнула.
— Мне не нравятся юноши, прошедшие барьер плоти. Видите ли, они становятся грубее, примитивнее. Мне стыдно за эту маленькую слабость, но я не в силах совладать с собой. Вы ведь меня понимаете?
Глумливая ухмылка скользнула по губам высшего. Он слегка склонил голову.
— Прекрасная госпожа может не беспокоиться: наша раса более всех других снисходительна к различным предпочтениям и вкусам. Ваша тайна останется только вашей. Я прошу прощения, что прервал ваш отдых, и даю слово, что больше вас не потревожат.
Хозяйка кивнула в ответ и вежливо улыбнулась.
— Да поможет вам истинный огонь в дальнейших поисках! Буду рада проводить вас с утра к вратам.
— Это наполнит мое сердце восторгом. Пусть извечная тьма будет благосклонна к вам!
Не удостоив остальных присутствующих даже взгляда, утонченный красавчик вышел.
Я шумно перевела дух. Матушка, всплеснув руками, рухнула на ближайший стул. Миин’ах выпустила моего братика из объятий, больше похожих на боевой захват. Он понуро побрел обратно в комнату, но был остановлен ледяным тоном:
— Куда это ты собрался? Близится утро, и последние часы перед его наступлением я желала бы провести в одиночестве.
Тротто от этих слов воспрянул духом и быстро рванул вниз, под матушкино крыло. Госпожа скрылась в своих (то бишь моих) покоях.
Матушка обеспокоенно осматривала Третьего.
— Она что-нибудь сделала с тобой?
Он скорчил печальную мину.
— Ага, мучила — спать не давала. Рубашку вот новую испортила, а еще из кувшина облила. Страшная женщина!
Он подмигнул мне, и я, не удержавшись, расхохоталась. Матушка тоже добродушно усмехнулась.
— Балбес ты! Был бы постарше, по-другому бы пел. За честь бы почел в одной комнате с Высшей остаться.
Нервы мои наконец-то успокоились, и я почувствовала, как отчаянно хочу спать. Я поцеловала матушку в щеку и пожелала всем спокойно провести остаток ночи. Надо было еще проведать Рийка: вряд ли он смог заснуть после всего случившегося.
Когда, легонько постучавшись, я вошла в матушкину комнату, полукровка сидел возле ее кровати на полу, сжавшись в комок. Я присела рядом.