Он пожал плечами.
— Насколько я понял, они сами не очень знают, как. Лишь какие-то теории. Но выбора особого нет: бежать-то больше некуда.
— У меня возникает всего два вопроса. Первый: они в итоге хоть что-нибудь полезное придумали? А то все эти карты, слова, знаки — лично мне ничего не объяснили. И второй вопрос: я-то какое имею отношение к всему этому? Да и ты тоже?
Я услышала добродушный смешок за спиной и, порывисто обернувшись, увидела госпожу Таат с одним из старейшин, которого она бережно вводила под руку в комнату.
— Позволь мне ответить на твои вопросы, девочка.
Старик с кряхтением уселся напротив нас на полу. Таат осталась стоять подле него. Вблизи он выглядел моложе и свежее, чем издали. Вполне такой бодрый, крепкий дедушка.
— Для начала я представлюсь, а то как-то неправильно получается: я вас знаю, а вы меня нет. Мы отказываемся от имени при вступлении в должность корня, но мои соплеменники называют меня Седьмым. Можете смело действовать так же.
Он вдруг заулыбался ехидно, словно вспомнил одному ему известную шутку, которую, однако, озвучивать не стал. Вообще, он был какой-то странный, совершенно не похожий на других миин’ах: никакой горделивости и холодности. Он смотрел на нас с таким подкупающим теплом и мягким любопытством, что я тут же растаяла.
— Итак, если с формальностями покончено, перейдем к сути. Как я услышал, этот приятный молодой человек уже успел ознакомить вас с нашей общей проблемой?
— Проблема — не совсем подходящее слово, мне кажется. И почему она общая?
— Потому что коснется она и выходцев с Сель, и людей. Я не знаю, что происходит на нашей бывшей родине. Возможно, существовали еще одни врата, и они были плохо закрыты. Год за годом Хаос подтачивал их, пока не смог прорвать. Это всего лишь мое предположение — предки оставили нам досадно мало информации. Именно поэтому не стоит ничего предпринимать, пока вы не поговорите с другими расами, например, с тьерто.
— Мы? Мы поговорим?
— Да. Боюсь, вам придется совершить небольшое путешествие. Моя внучка Таат, которую вы уже знаете, составит вам компанию. Как вам идея посетить для начала аркх Торонто?
Несколько секунд я не в силах была ничего сказать. Молча хлопала глазами и открывала и закрывала рот в тщетной попытке подобрать слова. Рийк смотрел на меня с сочувствием и пониманием: видимо, эту информацию он уже успел переварить, пока я была без сознания.
— Простите, но это звучит по меньшей мере странно. Я понимаю еще, Рийк — он хотя бы что-то может, хоть я и сомневаюсь, что его способности превышают возможности чистокровного. Но я-то вообще человек! Да меня любой из высших может кокнуть на раз-два, а слушать и вовсе не станет.
— Для разговоров там буду я, — Таат высокомерно улыбнулась.
— Отлично, а мы тогда зачем?!
Седьмой успокаивающе погладил меня по плечу.
— Если бы я мог ответить тебе… Пути судьбы извилисты и непонятны. Но будь иначе, разве сбежал бы полукровка с Черного острова, разве встретила бы ты единственную из миин’ах, которая решилась помочь ему, когда его с легкостью могли найти? И разве вытащила бы ты в день Посвящения вещь, которая давно сгинула, да еще и не в этом мире?
— Что же это за вещь?
— Печать Проклятого Дома. Вернее, часть ее, судя по тем немногим рисункам, которые у нас хранятся.
Я сжала виски ладонями. Казалось, мой череп вот-вот лопнет под тяжестью всего на него свалившегося. Рийк отнял мою руку от головы и сжал ее. Я подозрительно покосилась на него: что-то он не выглядел расстроенным от предстоящей перспективы, напротив, казалось, вот-вот замурлыкает от удовольствия и воодушевления.
— А у нас есть право отказаться?
— Конечно, — старейшина кивнул. — Судьба — эта не та вещь, которую можно вручить насильно. Но я не смогу дать вам много времени: до заката солнца вам нужно покинуть аркх Милан или не покидать его вовсе. Таат зайдет узнать о вашем решении через пару часов. Пока я отдам распоряжение, чтобы вас накормили. И еще, Веспа: что бы тебе ни явилось в твоем видении во время пророчества в ночь Скорби — оставь в себе, сохрани. Не стоит делиться этим с кем бы то ни было: такие вещи не любят огласки. Надеюсь еще увидеть вас обоих. Да пребудет с вами истинный свет!
Миин’ах вышли, и мы остались втроем: я, Рийк и гора ужаса, опустившаяся мне на плечи. Я достала камушек — нет, не камушек, а печать Проклятого Дома. Повертела в пальцах, даже зачем-то поскребла ногтем. Не усмотрев в нем ничего нового, убрала обратно.
— Монетку кидать будешь? — ехидно спросил полукровка.
— Я не понимаю, с чего ты такой веселый? Прямо светишься от счастья. Тебя так радует вероятность того, что наш мир вот-вот рухнет к черту, ой, простите — Хаосу под хвост?
Даже яд моего тона не согнал с его лица дурацкое веселое выражение.
— Дело не в этом. Просто сегодня я впервые ощутил собственную нужность — пусть призрачную и непонятную. Я перестал быть всего лишь несостоявшейся надеждой, беглецом с неправильными генами, способным лишь на то, чтобы как-то прожить отпущенное. Мое прошлое и настоящее обрели смысл — странное чувство, но оно мне нравится.
Я вздохнула.
— Значит, отговаривать тебя бессмысленно?
— Ты себя сначала отговори. Разве ты тоже не мыкалась в поисках своей цели, своего предназначения? Тебе все на блюдечке преподнесли — кому еще так в жизни везет?
Возможно, он был прав, даже наверняка. Только лучше мне все равно не становилось. Пойти туда, не знаю куда, чтобы что-то узнать, а потом, возможно, еще куда-то отправиться. Слишком много неясностей, и слишком реальным противовесом этому «смыслу» был ужас из моего видения. Но, как ни крути, выбора у меня как такового нет — есть лишь слабая иллюзия того, что я сама принимаю решения.
Служанка внесла в комнату поднос, заставленный блюдами со съестным. При виде нас лицо у нее вытянулось от изумления, но от расспросов она удержалась. Как ни странно, еда порядком улучшила мое настроение и успокоила душу. К возвращению госпожи я пребывала если не в благостном и умиротворенном, то уж, во всяком случае, в ровном и смирившемся состоянии.
Прямо с порога, даже не поинтересовавшись, что мы решили — только окинув оценивающим взглядом, Таат сунула нам по браслету из незнакомого зеленоватого металла и велела надеть. Лишь только браслет оказался на запястье, он зашипел и растаял, впитавшись в кожу, а на его месте возник рельефный рисунок.
— Это метка Посланника. Их всего пять на наш Дом… было. С ними можно пройти сквозь врата в любой аркх, и для этого не нужно ни разрешения, ни встречающего. По идее, Посланник неприкосновенен, но тут уж как повезет: не уверена, что все так же чтят традиции, как мы. Вы все обсудили? Готовы?
Я пожала плечами, а Рийк кивнул.
Оказалось, что до врат идти совсем недалеко. Они действительно располагались в соборе, а нас разместили в пристройке рядом. Пока мы шли, меня захлестнуло волной жалости к себе и любви к этому месту, солнцу, небу, к запаху апельсинов и разогретых камней. В носу подозрительно защипало, и я запрокинула голову, чтобы непрошенные слезы поскорее затекли обратно.
Прежде я никогда не была внутри главного здания в Милане. (Что-то последнее время я посещаю слишком много незнакомых мест!) Войдя, была поражена монументальностью и гулкой пустотой. Свет, проникая сквозь многочисленные витражи, дробился на красные, синие и зеленые пятна. Часть реликвий наших предков была сохранена, но повсюду виднелись знаки владения этим местом другими существами, чуждыми христианской вере. Пять врат прорезали стены, и каждые были произведением искусства. Между двумя из них стоял, возможно, в ожидании нас незнакомый миин’ах. Таат при виде него изменилась в лице: и радость, и грусть, и сожаление разом промелькнули на нем. Молодой мужчина с улыбкой обнял ее.
— Я пришел пожелать тебе удачи, юи.
— Ты знаешь, куда я направляюсь, Таши?
Он пожал плечами. Мы с Рийком топтались на месте, чувствуя себя неловко от присутствия при столь трепетной сцене между высшими.