— Ты не должен быть, как все. Негоже слушать сплетни и участвовать в пересудах. Твоя кровь не позволяет тебе равнять себя с остальными.
Посмотрев на меня виновато, сын склонил голову.
— Отец, простите меня! У меня не было права произносить подобное.
Я провел рукой по его волосам.
— Все в порядке, Ори. Просто будь аккуратнее в своих речах. Как продвигается твое обучение? До меня перестали доходить жалобы от учителей на твое поведение. Неужели ты наконец повзрослел?
— После того, как бабушка взялась опекать меня, избегать занятий стало гораздо труднее. Вы зайдете к ней сегодня?
Я невольно рассмеялся.
— Избави тьма! Я не настолько хорошо чувствую себя, чтобы выдержать общение с Госпожой, родившей двоих сыновей.
Я протянул ему сверток от Ираш.
— Твоя мать передала тебе платье.
— Для меня есть, кому ткать.
Сказав это и осознав, что выдал не только себя, он смутился. Это развеселило меня еще больше.
— Потерпи! Лишь два года осталось до дня, после которого ты будешь называть себя мужчиной и сможешь брать себе женщин и заботиться о них.
Он неопределенно пожал плечами, а мне подумалось, что надо отдать приказ най присматривать за ним тщательнее.
Мы поговорили еще какое-то время, пока я не ощутил, что он тяготится моим обществом. Нас объединяло слишком малое, чтобы подолгу беседовать и радоваться встречам. Его облегчение, когда я сказал, что мне пора, было ощутимым, хоть внешне он и продолжал оставаться доброжелательным и примерным сыном.
Во дворце у меня было еще одно дело. Оно не являлось необходимым, но притягивало как магнит. Только завершив его, я мог позволить себе вернуться домой.
Многоступенчатая винтовая лестница вела на верх самой высокой башни. Здесь была только одна комната, крепко запертая. Подле дежурил страж с ключом, который при виде меня встал и коснулся ладонью пола перед моей ступней в знак почтения. Я кивком позволил ему подняться.
— Все ли в порядке?
Вопрос не требовал уточнений: единственный пленник в единственной тюрьме, построенной специально для него, уже очень давно находился за дверью.
— Без изменений, — торопливо ответил страж. — Он все время спит или лежит с закрытыми глазами. Нам приходится применять воздействие, чтобы заставить его поесть.
Я заглянул в крохотное зарешеченное окошко. Темная фигура неподвижно лежала навзничь на деревянной лавке у стены. Исхудавшее лицо в слабом лунном свете, падавшем с застекленного потолка, казалось каменным.
— Вы проверяете печать?
— Да, с ней не происходит никаких изменений. Несомненно, она по-прежнему крепка.
— Хорошо.
Я развернулся, чтобы уйти. Уверен, стражи гадают, зачем я прихожу сюда так часто. Я бы и сам не смог точно ответить на этот вопрос. Я не боялся того, кто был спрятан в этой комнате, и жалости к нему тоже не было. Но меня неудержимо тянуло проведать его в каждое посещение дворца. Возможно, узник являлся для меня нерушимой связью с прошлым, самым сильным напоминанием о Сель и о том, что мы совершили и что потеряли.
В итоге в свои владения я вернулся уже под утро: самое время снова попытаться заснуть. После водных процедур мне удалось выставить из своих покоев Ираш, заняв ее важным домашним делом, и остаться, наконец, в полном и столь необходимом мне одиночестве. Я вытащил дарки, чтобы накормить его, и с радостью почувствовал, что глаза неудержимо закрываются, а в голове все плывет и ускользает. С трудом дождавшись окончания его трапезы, рухнул в холодный и гладкий шелк простыней, и смилостивившийся сон накрыл меня мягкими душными ладонями.
Пробуждение было резким и не слишком приятным. Меня словно пронзило тысячей мелких иголок. Рядом с моим ложем стояла Сират — любимейшая и самая разумная из моих жен. В руках у нее был опустошенный таз, а за спиной толпилось множество народу. Судя по яркому солнцу за окном, спал я совсем недолго.
Увидев, что я проснулся и ошарашенно взираю на нее из ледяной лужи, в которую превратилась моя постель, Сират покаянно склонилась.
— Простите мне мою смелость, мой господин! Мы пытались разбудить вас другими способами, но сон ваш был слишком крепок.
Меня заколотил озноб, зубы дробно застучали. Наш народ крайне теплолюбив и очень плохо переносит холод. Двое других женщин тут же кинулись укутывать меня в сухое и теплое одеяло. Тут я усмотрел в сонме домочадцев мужское лицо. Один из тьерто, служивших при моем брате, ждал моего воссоединения с реальностью с испуганными и нетерпеливыми лицом.
— Что случилось? — спросил я его, едва сумев совладать со льдом, сковавшим мои челюсти.
Вестник из дворца прочистил горло. Он явно боялся начать говорить.
— Прибыли трое из аркха Милан.
Дрожь пробежала у меня вдоль позвоночника, и причины ее на этот раз крылись не в холоде.
— Что значит прибыли? Кто пригласил их? Открыл для них врата?
— Они прошли сами, — вестник запнулся. — У них были метки посланников — древняя такая штука, вы должны хорошо помнить.
— Ладно. Видимо, случилось что-то очень важное, раз миин’ах решили ими воспользоваться.
Произнося это, я пытался совладать с эмоциями. Не пристало первому князю выглядеть взволнованным. Освободившись из спасительного тепла одеяла, я стал спешно одеваться.
— Они не миин’ах. Вернее, не все. Там человек и еще, кажется, полукровка.
Час от часу интереснее! Мне наконец удалось с помощью женщин вползти в повседневное платье.
— И что те, кто принял их, сделали? Куда направили?
Он виновато опустил взгляд.
— Мы давно пытались разбудить вас. Но…
— Говори!
— Ваш брат… Он сегодня был другим. Неизвестно, как он узнал, но мы не могли ослушаться и привели их к нему…
И тут я, наплевав на собственное положение и самоконтроль, выругался длинно и грязно.
Редкие дневные слуги имели счастье лицезреть уникальную картину — бегущего по коридорам дворца брата императора. Кажется, я слишком давно не занимался собственным телом, так как с дыхания сбился очень быстро.
Распахнув двери в тронный зал, я наткнулся на обманчиво ясный взгляд Дарша. Он молотом огрел мой разум и расплющил его в покорный блин. Перед троном пребывали в разных позах трое чужестранцев. Женщина миин’ах покачивалась из стороны в сторону с отсутствующими стеклянными глазами. Человеческая девочка-подросток лежала навзничь, то ли еще живая, то ли уже нет. Лишь тот, кого вестник назвал полукровкой, выглядел более-менее вменяемым. Видимо, кровь къерго, явно текущая в нем, не давала брату полностью его подавить. Изуродованное шрамом лицо кривилось гневом, из носа стекала багровая струйка.
— Раш, как ты вовремя! Знаешь, какие интересные новости принеслись к нашему двору?
Голос императора был полон веселья и энергии. Нехорошая улыбка прилипла к пухлым губам.
========== Глава 7 ==========
Аркх Торонто
Рийк
Я мало что знал о Торонто. На Черном острове хватало тьерто, но мной они не интересовались. Я слышал, что в их аркхе совсем нет людей, слышал, что они способны контролировать сознание других живых существ, всех, кроме къерго — вот, пожалуй, и все. Я их опасался и не любил, но не более, чем остальных высших. Та же Таат, несмотря на свою помощь и внешнее дружелюбие, вызывала у меня гораздо большее отторжение.
Врата вынесли нас в какой-то темный подвал. Их никто не охранял, и, судя по всему, ими давно не пользовались. Окон не было, и, чтобы разогнать тьму, миин’ах зажгла свои руки ровным слабым пламенем. Высветилось убогое помещение с низким потолком и влажными стенами. Я обернулся к Веспе, чтобы оценить, насколько легко она перенесла перемещение. Вид у нее был ошарашенный и угрюмый. Впрочем, она была такой с самого момента, как очнулась. Оглядевшись, она спросила Таат: