— Хаосу не нужны врата. Он как вино, что, наполнив одну чашу, тут же переливается в следующую.
— Ты лжешь! Он остался там. Он не может просочиться сюда.
Асаи дернулся и, подняв голову, уставился на тьерто. Тот отшатнулся. Совершенно не понятно было, кто кем сейчас управляет.
— Значит, я лгу. У моего народа была возможность построить врата, но я ничего об этом не знаю. Впрочем, в последний год перед гибелью я почти не бывал дома. Что тебе до этого, змееныш? Чтобы добраться до наших земель, нужно идти не через этот мир, а через Сель — а вы так ее боитесь. Чтобы закрыть врата, открытые Тса, вашей силы не хватит: вы все вместе с одними-то с трудом справились! — Он засмеялся. — Или вы хотите взять меня с собой? Сделать жертвой, протащить покорным через два мира, заставить замкнуть врата собой? А ты справишься? Ты вон сколько энергии потратил, чтобы только рот мне открыть, а там придется бдить денно и нощно. Зазеваешься и — оп!.. — Он выкинул обе руки, и они схлопнулись у горла Раша. — Я вырву тебе глотку! Всем вам. Или скормлю Хаосу.
Тьерто уже полностью овладел собой. Он смерил пленника высокомерным взглядом, одним движением перехватил его руки и дернул на себя. Тот слетел с лавки и оказался стоящим перед Рашем на коленях.
— Не сомневайся: если понадобится — протащу. А сейчас я тебя еще не отпускал. Ты еще не на все мои вопросы ответил. Я знаю, вы чувствуете присутствие Хаоса, даже самое слабое. Он действительно здесь?
Вспышка неповиновения, как видно, отняла последние силы у пленника. Теперь он говорил механическим голосом, глаза его закатились, на лице застыло выражение глубокого транса.
— Его запах еще очень слаб в этом мире, но он сочится по капле. Осталось недолго.
— Этому можно помешать?
— Я могу найти место на Сель, через которое Хаос проникает на Землю.
— Врата?
— Возможно, врата. Если они созданы Тса — есть способ их закрыть навсегда.
— Можно ли запечатать их с этой стороны?
— Я не знаю этот мир и потому не могу ответить.
— Что нужно для того, чтобы закрыть врата навсегда?
— То, чего у тебя и у подобных тебе никогда не будет.
Асаи закашлялся. Интонация опять изменились: в голосе звучали издевка и ненависть. Кажется, он выходил из-под влияния Раша. Тьерто это тоже почувствовал и с яростью отшвырнул проклятого от себя.
— Пойдем!
Ему пришлось дернуть меня за рукав, чтобы я вернулась в реальный мир из того места, где пребывала, завороженная то ли плавной речью высшего, то ли бездонной пропастью глаз Асаи. Уже на пороге я услышала то ли смешок, то ли сдавленный стон. Мне ужасно хотелось обернуться, но Раш рывком выдернул меня из комнаты, не дав этого сделать.
Когда мы оказались за дверью, я обратила внимание, что хитон высшего в пятнах пота, а сам он шатается от слабости. Охранник тут же подскочил к нему, чтобы поддержать. Раш покачал головой, оперевшись рукой о стену.
— Вы больше не пленники, — обратился он ко мне. — Отдохни, когда миин’ах очнется, вам помогут переместиться в мои владения. Говорить там будет проще. А сейчас прошу меня извинить. Най проводит тебя обратно.
Уже не такой пугающий, как в первый раз, черный силуэт, материализовавшийся передо мной, бесшумно поманил за собой.
Рийк, естественно, бодрствовал, ожидая меня. Думаю, он истоптал обе подошвы, наворачивая круги по комнате. Таат спала, раскинувшись на единственном ложе.
— Она пришла в себя? — Я кивнула в ее сторону.
— Что-то около того. Она очнулась, но с большим трудом ориентировалась в пространстве, поэтому отправилась спать. Как все прошло?
Я передернула плечами. Что я могла рассказать? Меня до сих пор колотило от зрелища, свидетелем которого стала. Несмотря на то что я по-прежнему считала Тса чудовищем, ввергнувшим вместе со всем своим Домом целый мир в преисподнюю, я не чувствовала к нему ненависти. Вот если бы он оказался сторуким и двенадцатиглавым великаном… тогда возможно. То, как обходился с ним тьерто, то, какая тоска плескалась в его глазах — переворачивало все внутри меня. Не знаю, было ли это сочувствием или сопереживанием, а может, просто гормоны, освобожденные барьером плоти, таким странным образом подавали сигнал о своем существовании.
— Он не такой, как я думала. Я не могу его ненавидеть, хотя он, похоже, ненавидит всех вокруг. Шутка ли: триста лет провести в заточении! У меня бы, наверно, за двадцать крыша съехала.
Рийк задумчиво кивнул.
— А что там с пророчествами? Подтвердились?
— Ну, наша казнь откладывается на неопределенное время. Но быстрых решений проблемы, кажется, нет. Да и с небыстрыми беда. Тьерто отправился обдумывать ситуацию. Надеюсь, к тому моменту, как он что-то придумает, госпожа миин’ах уже будет способна принимать участие в беседах. А то я, честно говоря, ощущаю себя ребенком, которого непонятно зачем посвятили в тайну взрослых, да еще ждут каких-то недетских выводов и поступков.
Я беззастенчиво стянула с высшей одеяло и свернулась под ним клубочком на полу. Рийк присел рядом. Впервые меня угнетало его общество — хотелось быть совсем одной, чтобы разобраться в своих ощущениях. Мне было стыдно за эти эмоции, и, чтобы прогнать их, я положила голову к нему на колени и почти сразу же уснула.
Снилась мне какая-то адская дребедень. Незнакомые темные залы, пахнущие железом и кровью; боль, разрывающая спину, и тоска, разъедающая душу. Я была не я, поскольку чувства, которые испытывала, были совершенно незнакомыми, ничего даже близкого по глубине и силе. Тут и горечь невообразимой утраты, и отвращение к себе, и красная, всеобъемлющая ненависть. Сквозь разноцветную завесу мне явились отсветы чужого мира. Чужого для того ли, кем я была, или все же для меня?
Утро выдалось поздним и трудным. На этот раз меня никто не удосужился разбудить, и проснулась я в полном одиночестве. Было странно впервые за много дней остаться наедине с собой. Ощущение брошенности, накрывшее меня, совершенно не понравилось, особенно после странного ночного кошмара.
Я суетливо умылась, постоянно оглядываясь в надежде увидеть хоть кого-нибудь, но даже тени либо отсутствовали, либо очень хорошо прятались от меня. В растерянности я подошла к дверям, пребывая в полной уверенности, что они заперты. Но стоило мне потянуться к ручке, чтобы ее подергать, как они бесшумно открылись, и я нос к носу столкнулась с незнакомым тьерто.
Он взирал на меня с живым любопытством, чем отличался от прочих представителей мужской части этой расы, встреченных мной до сих пор. При этом он улыбался, искренне и дружелюбно, чем также поверг меня в немалый шок.
— Привет, я Ори! Най сказал мне, что ты уже проснулась. Твоих друзей отвели во владения Раш Хамам, а тебе решили дать выспаться. Я не мог упустить возможность познакомиться с тобой. Ты ведь человек?
Я только и успела угукнуть, как он бесцеремонно просочился мимо меня в комнату.
— Я первый раз вижу живого человека. Можно?
Он коснулся пальцами моей щеки — как видно, мое разрешение было фактором необязательным. На долю секунды я ощутила головокружение и тошноту, совсем как при общении с императором. Правда, все закончилось очень быстро, и без позорного обморока удалось обойтись.
— Прости, не удержался. Вы действительно очень легко поддаетесь контролю. Чуть сложнее, чем с собаками.
Тут уж я смолчать не смогла. Не то чтобы очень задело сравнение с собаками, но сама ситуация была крайне абсурдной и подбешивающей. Я отступила на безопасное расстояние и выдала гневную тираду на тему того, что никакого отношения к подопытным кроликам не имею и иметь не хочу. Он казался настолько сконфуженным и виноватым, что пыл мой быстро угас, и закончила я вполне миролюбиво:
— А ты, собственно, кто? — Язык не поворачивался обращаться к нему на «вы».
— Я же представился. Ори Хамам.
— Серьезно? Сын императора?
В голове пронеслась единственная мысль: неужели «Это» еще и размножается?
Он с улыбкой покачал головой.
— Нет, император — мой дядя, а с моим отцом вы знакомы: именно в его владениях сейчас находятся твои друзья. Я, собственно, пришел, чтобы проводить тебя туда же. Не могу доверить эту честь най.