— Я заберу ее.
Он коснулся кистью моих губ, и я успел разглядеть на ней свежие ожоги. Затем он сжал кулак, и я ощутил, как покидает меня разрушительная мощь и вместе с ней уходят последние силы. Он сплюнул густую черную слюну и, подняв клинки, повесил их на бедра. Затем протянул ко мне руку.
— Печать!
Я не понял, о чем он, так как пытался в этот момент принять сидячее положение. Тогда он повторил громче:
— Печать Дома Къерго не должна быть у тебя. Ты не сможешь ей воспользоваться и отомкнуть врата.
Грохот его голоса звучал настолько угрожающе, что я тут же в панике принялся обшаривать карманы и потаенные закутки в одежде. Слава Тьме, печать нашлась достаточно быстро. Мне было жаль с ней расставаться — она словно согревала меня, издавая вибрирующий звук, почти мелодию, которая приятно резонировала с чем-то в моей душе.
Когда пальцы Зарака сомкнулись на цепочке, я впервые увидел подобие улыбки, скользнувшей по его губам. Но это длилось лишь краткий миг. После того как он закрепил медальон на поясе, его лицо вновь закаменело.
— Вы нашли себе пристанище наверху? Я закончу дела и присоединюсь к вам. Мне больше нечего делать в подземных чертогах. Ночь не будет длинной, поэтому советую вам выспаться.
Я не знаю, кто из нас с Рашем кого тащил, но за обратную дорогу мы безусловно стали ближе друг другу. Он никак не мог отойти от моей партнерской атаки, а я с трудом держался на ногах после использования пламени миин’ах и песни къерго. Заваливались мы то и дело, но свидетелей не было: для людей уже наступил комендантский час, а рогатые, изредка попадавшиеся на нашем пути, настолько демонстративно нас не замечали, что это было даже забавно.
Зарак нашел нас уже ближе к рассвету, застывших в молчании у неразведенного костра. Он скинул с плеч большую кожаную сумку и протянул Рашу зеленый браслет — приглашение из аркха Владивосток.
И тут властный и холодный Раш, с трудом поднявшись, склонил перед къерго голову в почтительном поклоне.
— Спасибо тебе, Зарак.
— За что? — Гигант удивленно вздернул бровь. — Разве я оказал тебе какую-то услугу? Я проиграл, теперь моя жизнь принадлежит вам — победителям. Закон не нарушен — это был честный бой.
Он мотнул головой, давая понять, что разговор окончен. Разжег стопку хвороста и, усевшись прямо на каменный пол, протянул руки к жадному пламени. Спать он, как видно, не собирался.
Поворочавшись с боку на бок на ставшем уже привычным жестком ложе, я понял, что мне тоже вряд ли удастся задремать: в крови бесновался угар арены. Болели все мышцы, в носу до сих пор стоял запах пота, крови и песка. Я придвинулся ближе к огню и закутался в одеяло. Духота ночи не могла прогнать озноб, скользивший вдоль моего позвоночника.
Спустя некоторое время я решился заговорить.
— Почему ты не проводишь последнюю ночь со своими, прощаясь? Мне казалось, все в вашем племени близки друг другу.
Он ответил, не повернув в мою сторону головы:
— У меня больше нет своих. Мне не с кем прощаться — они больше не мои братья.
Опередив здравую мысль о такте и осторожности, следующий вопрос соскользнул с моего языка:
— Это очень больно?
— Больно? — Зарак усмехнулся и перевел взгляд с костра на меня. — Мальчик, больно ли руке, которую отсекают от тела? Разве сможет она счастливо существовать в одиночестве?
— Тогда почему ты пошел на это?
— Я хочу домой. Здесь все для меня чужое. Все мы уйдем в Древо мертвых, и перед тем, как это случится, я хочу увидеть, что стало с Сель — с домом, из которого мы сбежали и который предали. Впрочем, довольно откровений. Не хочешь спать — сиди молча. Я не любитель пустого трепа.
В голосе его проскользнуло что-то похожее на угрозу, и я благоразумно решил последовать его совету. Утром нас ждет аркх Владивосток и Дом Оръявит. Я надеялся, что Веспа и остальные уже там. При одной мысли о ней мне стало теплее и спокойнее. Только бы в аркхе Гонолулу все прошло легче, чем в Кабуле…
========== Глава 14 ==========
Аркх Гонолулу
Асаи
Застрять в аркхе, принадлежащем Дому Гельмы — еще одна изысканная насмешка судьбы. Сколько времени было проведено мной на Сель в их владениях — и вот я опять среди них. Столько знакомых лиц, и никто не прячет глаз, не опускает их, натолкнувшись на мой взгляд. Да уж, воистину пепельным птицам чувство стыда и раскаянья неведомо. У них иные достоинства и добродетели.
Сайлим была для меня не насмешкой — ударом под дых, удавкой, затянутой на горле и лишающей легкие кислорода. Я знал, что мне придется ее увидеть, и думал, что готов к этому… И как же я ошибался! Она изменилась мало, только прежняя юность казалась теперь наигранной и ненатуральной, как прилипшая к лицу и ставшая тесной маска. Неудивительно, что она почти довела меня до срыва — странно, что мне тоже удалось задеть ее. В моих мыслях и воспоминаниях она давно превратилась в ледяную статую, неспособную на всплески эмоций и ярость.
Из-за моей несдержанности мы оказались в крайне странном и неудобном положении. Но первое время меня это не беспокоило: пленяющее дыхание почти-свободы наполнило до краев и даже переполнило. Я сбегал от приторно-язвительно-вежливых гельма, чтобы надышаться ею всласть. Боялся одного: в каждой встреченной человеческой женщине увидеть алхэ. Что бы я смог противопоставить миру, в котором каждая носила бы черты совершенной для моей расы, и как бы я посмел пойти против него? Страх, к счастью, не оправдался: женщины были обычными, всего лишь представительницы иного вида, вызывающие только легкое любопытство. Ни трепета, ни восторга не было и в помине. Иронично, что единственный человек, завязнувший подле меня в этой авантюре, оказался столь отличным от них. Причем кроме меня, разницу эту никто не ощущал.
Однако с людьми мне было проще, чем с высшими. Я сбегал к ним в нижний город, где смешивались грязь, порок и похоть. Если прятать глаза, они не сразу распознавали во мне чужака. Женщины, потасканные и страшные, ластились (все красивые давно были забраны наверх), мужчины пытались надуть, ограбить, напоить. И это было забавно, я чувствовал себя почти живым. Хотелось затеряться в их суете, забыть себя, свои цели, свою боль — то единственное, что стержнем пронзало насквозь, заставляя сердце вновь и вновь сокращаться, перегоняя пропитанную горькой отравой кровь.
И все же я возвращался. Слабенький барьер, созданный против людей, абсолютно не мешал мне слоняться туда-сюда. Мне нужно было знать, что с моими спутниками, и особенно с Веспой, все в порядке. Глупое иррациональное желание… Честно говоря, меньше всего я думал о будущем. Обвинения Таат в том, что своей выходкой я поставил под удар все мироздание, казались мне безосновательными. Принцесса не из тех существ, что могут принимать важные решения под воздействием эмоций. К тому же она слишком хорошо знает мои реакции, чтобы просто грамотно не сыграть на них. И все же всем было ясно, что до бесконечности это продолжаться не может.
Великий Осенний Бал — традиция, которую я хорошо знал и помнил. На Сель в их аркх, а особенно его столицу Арлаир, съезжались представители всех рас. Разве что къерго всегда были побоку такие развлечения. Это был день триумфа пепельных. Все врата были распахнуты, и каждый мечтал о приглашении и боялся остаться без него.
Дом Тса всегда тесно сотрудничал с Домом Гельма. Они являлись, пожалуй, нашими единственными союзниками. Им удобно было прикрываться нашей силой и властью, и я никогда не смог бы подумать, что однажды в нашей тени им окажется тесно. Да и не тень то была вовсе — мы искренне восхищались их творениями, оберегали. Я ненавидел тьерто, но понимал их — им было за что мстить, но вот предательство гельма было настолько безумным и необъяснимым, что до сих пор принять его и хоть как-то осмыслить не мог.
Я не хотел появляться в верхнем городе во время празднования, но не удержался и вернулся — просто чтобы удостовериться, что все по-прежнему.