Я проснулся от толчка и тут же уперся глазами в резкий, как пощечина, взгляд Веспы. Он сдирал с меня остатки сна, проникая все глубже. Стало трудно дышать, и я отвернулся. В тот момент мне показалось, что для нее не осталось ничего скрытого: вся моя игра, все лицемерие перед ней на ладони, как луковая шелуха.
— Мы, кажется, приехали, — голос миин’ах выдернул меня из панических мыслей и заставил взглянуть наружу.
Мы действительно стояли, а вокруг притулился маленький поселок с домами-бараками. Его хмурое население, привычное к механизмам агру, даже не отвлеклось от своих дел, чтобы поглазеть на такое чудо. Впрочем, быть может, наказание за праздность было жестоким.
Отсюда уже были видны врата — те, которые выведут нас в аркх Владивосток. Там будет проще — с оръявит всегда просто, всем. Слуги всех господ — вот кем они были на Сель. Кем же их сделала Земля? Думаю, очень скоро у меня будет шанс ответить на этот вопрос.
========== Глава 15 ==========
Аркх Владивосток
Йали
Больше всего я люблю две вещи: когда теплое солнце щекочет кожу и запах детского смеха. И никогда у меня не было недостатка ни в том, ни в другом. Мои-то давно выросли и смеются теперь иначе, но наш шатер всегда был и остался полон молодой порослью. Дети детей, друзья детей и друзья друзей. Все знали о моей слабости и вовсю пользовались ей, притаскивая своих отпрысков со всего южного района — как люди, так и орьявит. Да мне и несложно было с малышами. В голове толпились сотни игр и сказок, так и норовящие выпрыгнуть наружу. И слава солнцу, что взрослые за эти услуги избавляли меня от необходимости следить за очагом, готовить пищу и убираться.
Но сегодня в моем шатре было пусто. Лишь младшая невестка, человеческая девушка Вика помешивала в большущем чане похлебку для семьи и гостей, слегка пританцовывая и напевая при этом. Смотреть на нее было одно удовольствие. Все остальные от мала до велика с раннего утра торчали у шатра слепой Клохи. Близилось время большой охоты, и многие хотели поучаствовать в ней или хотя бы потереться поблизости во время назначения. Я была из тех, кому идти туда не хотелось вовсе, но придется: без моего нюха Сопроводительница-солнца-на-Юге никогда свой выбор не делала.
Сразу после Исхода наш аркх разделился на четыре части: по сторонам света. На юге поселились пастухи, на востоке — ремесленники, на западе — землепашцы, а север взяли себе люди, которые не хотели смешивать свою кровь с нашей и терять свои корни. Вместо шатров там высились каменные дома-муравейники и бревенчатые избушки. Сопроводителем у них тоже был человек. Не то чтобы районы враждовали между собой, но соревновательный аспект всегда незримо присутствовал. И общая большая охота — лучшая возможность его проявить.
Из Владивостока в Мертвые земли вели единственные во всем мире врата. Много нашей и людской молодежи уходили через них на освоение новых земель. Мы знали, что яд уже давно выветрился, а главную опасность представляют лишь твари, видоизменяемые им в течение многих поколений. Иногда посланники возвращались, чтобы рассказать о небывалом мире, который лежит за Сетью, о новых поселениях, которые словно грибы возникали в относительно безопасных местах. Так рос и разрастался наш Дом и приникнувший к нему, сросшийся и сроднившийся с ним людской род.
Но охота — это нечто другое. Практически каждый житель Владивостока, не пожелавший покинуть его, хоть раз, да участвовал в ней. Это почетно и весело. К тому же за шкуры и мясо и за редких тварей, которых удавалось отловить, наш аркх получал с других Домов множество полезностей. А Большая Охота, которая по традиции случалась раз в сезон, еще и повод покрасоваться и поиграть. По ее итогам тот район, что принесет или приведет с собой больше всего добычи, до следующего сезона считается верховным, и все важные вопросы решаются его наместником и не могут быть оспорены.
Неудивительно, что молодежь так рвалась поучаствовать в ней: прекрасный повод показать себя, а в случае победы погреться в лучах славы и восхищении сородичей.
В юности я была очень хорошей охотницей и принесла немало побед Югу Владивостока. Жаль, то время давно уж миновало…
Вика закончила помешивать варево и, облизнув деревянную ложку, удовлетворенно кивнула. Ей едва минуло восемнадцать. Она родилась и выросла в аркхе Норильск, откуда ее забрал мой младший сын, в обязанности которого входило торговать с агру. Она была девушкой сообразительной и трудолюбивой, но интеллектом до серых, конечно, не дотягивала, и поэтому ей было не очень уютно на родине, где все измерялось уровнем развития мозга. Сына моего она обожала беззаветно, как и весь солнечный и теплый Владивосток, но вот наши традиции, в том числе и охота, были ей не очень понятны и близки. Именно поэтому Вика добровольно взяла на себя сегодня все домашние обязанности, несмотря на то, что первая беременность уже заметно округлила ее животик.
Чтобы передохнуть, девушка присела рядом со мной на лежанку, заваленную пушистыми шкурами.
— Бабушка Йали, не пора ли вам…
Я притворно нахмурилась и легонько щелкнула ее по носу.
— Какая я тебе бабушка? Бабушки все вон с утра до ночи косточки свои греют, а я кручусь, как веретенце, с утра до ночи.
— Так уж и крутитесь? — Она хитро прищурилась. — А по мне, так больше сидите да сказки свои малышам сказываете.
— А что, сидя крутиться нельзя? Этому нос утри, тому песенку спой — за день так устанешь, что не заметишь, как заснешь.
— Да знаю я, знаю, — Вика вдруг стала серьезной. — Я о другом поговорить хотела. Мне отчего-то страшно. Ин-лан на эту охоту хочет попасть, вы же знаете.
Я кивнула. Мне отлично было известно и желание моего младшего сына, и причины, по которым это желание появились у достаточно равнодушного к подобным забавам мужчины. Охота мужа во время беременности жены считалась достойным занятием: чем больше добычи удастся ему принести, тем здоровее и счастливее будет будущее малыша. Знала об этих традициях и Вика и, как любая нормальная беременная, переживала, напридумывая себе всякого.
— И что же ты хочешь? Чтобы я не отпустила его? Не думаю, что это будет правильно, да и он обидится страшно.
Она печально опустила глаза и затеребила край ситцевого фартука. Вика выглядела такой маленькой и грустной, что я обняла ее за плечи, испуская мягкие волны спокойствия. Когда они разлились вокруг и теплым коконом окутали девушку, она расслабилась и задышала ровнее.
— Глупости, да? — она подняла на меня огромные, по-детски доверчивые глаза.
— Конечно! Но тебе простительны всякие милые глупости. Переживать за тех, кого любишь, абсолютно нормально, это даже трогает. Если хочешь, мы поговорим об этом позже, а сейчас мне действительно пора идти. Не стоит заставлять Клохи и всех остальных ждать.
Когда я дошла до шатра Сопроводительницы, там уже собралась вся краса и цвет Юга. Все трое моих сыновей тоже были в толпе.
Старший Ин-ери, подойдя, помог мне протиснуться сквозь скопление народа. Сам он вряд ли рассчитывал на участие. Он был одиночкой и проводил целые дни за границей Сети, возвращаясь всегда с богатой добычей. Традицию общей охоты он не одобрял: «Блажь это и позерство. Все друг перед другом красуются, дичь на месяцы вперед распугивают. Да еще и суются нередко в опасные места».
Мой средний, Ин-хе, тоже был далек от общественных дел. И если двое других — старший и младший, хоть семьями обзавелись, то его вообще ничего, кроме изучения прочих Домов, не интересовало. Ин-хе недавно вернулся с Черного острова, и я чувствовала, что произошло там что-то не очень хорошее. Первые дни на нем лица не было: все сидел, молчал, слова лишнего не вытянешь. Потом вроде как оттаял, с племянниками возиться начал, улыбаться. Но о том, что стряслось на острове, по-прежнему не говорил.
Вот и сейчас он приветливо помахал мне рукой, но подходить не стал.