Зато стоящий в первых рядах младший подскочил ко мне, поднял и закружил. От него так и тянуло радостным нетерпением и волнением. Я рассмеялась.
— Полно тебе, Ин-лан, надорвешься! Я же не девочка, чтоб меня вертеть-крутить.
Он опустил меня на землю, шепнув на ухо:
— Мам, ты же позаботишься обо мне, правда? У меня же есть блат на эту охоту?
Я ничего не ответила, лишь подмигнула ему ободряюще.
Старая слепая Клохи сидела после своего шатра. Она улыбалась, и вечернее солнце раскрашивало ее седые косы и уши красным. На груди у нее сверкала печать Дома Орьявит — символ нашей победы в прошлом сезоне и власти в аркхе Владивосток. Его возьмет с собой один из охотников (или охотниц) на удачу. Всего от каждого района нужно было отобрать двадцать участников, от нашего — на одного меньше, так как мы одержали верх в прошлый раз. Конечно, Клохи все уже давно решила, а эти смотрины — пустая формальность.
Я подошла к ней, склонилась, и она зашептала мне имена тех, кого следовало обнюхать. Мое чутье было лучшим во всем Доме, и с годами оно не только не ослабло, как у той же Сопроводительницы, но стало еще острее. От будущих охотников не должно было пахнуть безумием, или страхом, или чрезмерной агрессией. Все остальные эмоциональные нюансы допускались.
Клохи всегда называла мне больше имен, чем требовалось, оставляя некий выбор. Вот и сейчас я должна была вместо девятнадцати обнюхать двадцать пять желающих. Четверо из них были людьми, десять — чистокровными орьявит, а остальные — полукровками. Это только внешне последние неотличимы от нас, а по запаху я могу точно сказать, в каком поколении и с кем произошло смешение крови.
Я вызвала всех и теперь важно прохаживалась вдоль их ряда. Мой сын, естественно, находился в числе избранных, будущий отец первенца. Кто бы посмел отказать ему? И все же я сомневалась. Перед моими глазами вставало встревоженное, заплаканное лицо Вики. Но если именно я не отпущу его, обида Ин-лана будет сильной и вполне обоснованной: никаких предосудительных запахов от него не исходило. Скрепя сердце, я протянула ему один из восемнадцати кулонов охотника.
Второй раз за сегодняшний вечер я замешкалась, когда пришел черед обнюхать младшую внучку Клохи, ее самую большую гордость и любовь. Рыжая красавица Риу — легкая и ловкая, как белка, давно слыла украшением всего аркха, и никто не сомневался, что именно она станет будущей Сопроводительницей-солнца-на-Юге. Это была не первая ее охота, и именно ее ждала печать вместо простого кулона. Бабушка уже сняла ее и держала в руке, чтобы самой застегнуть цепочку на шее внучки. Все мои действия рядом с ней были простой формальностью: иной первой в отряде нет, не было и быть не должно.
И все же я медлила. Во-первых, от нее исходил тягучий аромат женской крови. Будь это не она, а любая другая, я отказала бы по одной этой причине. Женщины, особенно орьявит, слишком импульсивны и несдержаны во время падения луны в их теле. Но это была не единственная причина: что-то не нравилось мне и в ее эмоциях. Нет, конечно, страха и безумия в ней не было, но общая взвинченность, болезненное перевозбуждение явно присутствовали.
Но только я хотела отказать ей и, ласково потрепав по щеке, отправить восвояси, как Клохи, опередив мое движение, замкнула на ее шее печать. Раздались веселые крики и хлопки. Старуха не могла не ощутить мое колебание, и в первый раз на моей памяти она проигнорировала мое мнение. Я отступила, признавая ее решение — не доросла еще в свои шестьдесят спорить с Сопроводительницей, но на сердце остался неприятный осадок и колючее чувство тревоги.
Отправляться они должны были ранним утром, до восхода солнца. Все четыре отряда вместе пройдут через врата на плато в Мертвых землях, а там уже порешат, кто куда отправится. На всю охоту им дается три дня и две ночи. Повозки под добычу уже были заготовлены на плато, как и выносливые лошадки. Также там находилось оружие, поскольку его наличие в пределах аркха запрещено: ружья и ножи, луки и копья — на любой вкус.
Всю ночь до меня доносились всхлипывания и причитания Вики и успокаивающий шепот ее мужа. Дети старшего, ощущая общую атмосферу, спали плохо, то и дело требуя воды или чтобы я их погладила и спела песню, отгоняющую плохие сны. И я вставала, поила, гладила и пела, стараясь, чтобы распространяемое мной спокойствие коснулось не только внуков, но и невестки. В итоге заснуть мне так и не удалось.
Я встала вместе с Ин-ланом, чтобы проводить его на Площадь Всех Врат. Раньше, когда Владивосток был полностью людским, она называлась Луговой и ничем особым не отличалась. Сейчас это был самый настоящий центр — нейтральная зона, не принадлежащая ни одному району. Помимо врат здесь находился Шатер разговоров. Он служил для встреч между четырьмя сопровождающими-солнце и обсуждения общих для всего аркха вопросов.
Утро было замечательным, по-осеннему свежим и прохладным. Не выспавшийся младший кутался в меховой ворот куртки. Днем будет жарко, но сейчас даже у меня мерзли кончики ушей и пальцы. Перед тем как выйти, Ин-лан коснулся лба спящей Вики, и она, не просыпаясь, потянулась к нему в ответ и потерлась макушкой о его щеку. И вот сейчас, бодро шагая по пустым улицам, он нес на себе запах ее волос, ее утренней ласки. Только орьявит умеют так хранить и запоминать важные для нас ароматы.
На площадь мы пришли в числе последних. Все наши вместе с провожающими были уже в сборе, как и отряды из других районов. Отовсюду раздавался смех, шутки, легкие насмешки и подначивания. Сопровождающие-солнце стояли поодаль. Старая Клохи притворно хмурилась, но в уголках ее сурово сжатых губ пряталась довольная усмешка.
Самая молодая из правителей — Сопроводительница-солнца-на-Западе, Тиу не могла устоять на месте. Она пританцовывала, и смешинки так и плясали в ее крапчатых глазах, а уши мелко подрагивали. Сопроводители Востока и Севера были гораздо сдержаннее. Ну, им и положено: они мужчины, а значит, радость и нетерпенье никак не пристало выражать бурно. И если это было непросто для главного на Востоке: Эри-ни всегда отличался легким и добродушным нравом — то Марат, Сопроводитель-на-Севере улыбаться, кажется, не умел вовсе. Жесткая складка намертво врезалась между его седыми бровями, а уголки губ давно и бесповоротно опустились вниз. Он был вечно всем недоволен. Все-то ему казалось, что людей обделяют в аркхе Владивосток, и их культура, прошлое и сам вид под угрозой исчезновения.
Когда все они прошли сквозь врата, утро из праздничного стало обыденным. Провожающие и сочувствующие расходились. Я замешкалась поболтать с владыками. Всех их, а не только Клохи, я знала более чем хорошо. Возможно, поэтому со мной поделились важными и странными новостями: Тиу пришел запрос от аркха Кабул на два приглашения. Это было весьма необычно: къерго нечастые гости у нас, и даже скудные торговые дела они предпочитают вести на своей территории. Марат горячился и требовал отказать рогатым — мало ли что им здесь понадобилось, никаких подробностей в письме не было. Эри-ни, напротив, доказывал, что у нас нет никаких причин и отговорок, чтобы не принять их. Но окончательное решение зависело от Клохи, как самой старшей и до окончания охоты пребывающей в статусе главной. Помолчав и послушав доводы спорщиков, она вынесла свой вердикт:
— Отсылай приглашения, Тиу. Не будем же мы попирать ногами одну из главных заповедей нашего Дома: «Открой двери любому стучащему. Если он пришел со злым умыслом, сделай это для того, чтобы дать отпор лицом к лицу. Если же намерения у него добрые, встреть его как гостя».
— Это заповедь Дома Орьявит, но никак не людей, — хмуро бросил седобородый Сопроводитель-солнца-на-Севере.
— Не у вас ли говорят: «Волков бояться — в лес не ходить»? — ехидно вставила Тиу.
— Говорят. Но гораздо вернее выражение: «Береженого Бог бережет». И я предпочитаю следовать именно этому принципу. Нечего им тут делать, и ничего хорошего они с собой принести не могут.