Мы вернулись к брошенной телеге, на болотах только Йали осталась дожидаться своих. Из моих спутников хуже всех пришлось, по-видимому, тьерто, он едва шел, опираясь на подставленное плечо миин’ах, и лицо его было серым от усталости, хотя, с другой стороны, он, в отличие от всех остальных, хотя бы был чистым. Асаи и Зарак тоже с трудом волокли ноги, стараясь при этом никак этого не показывать. Больше всего меня беспокоил Рийк, его била крупная дрожь, и за все время, что мы ждали помощников из аркха, он не проронил ни слова, даже со мной не разговаривал.
Они пришли достаточно быстро, уж явно пробираясь сквозь лес легче и ловчее. С ними были лошади и телеги, на одной из которых они любезно предложили довести нас в аркх, где нас, оказывается, ждали истопленные бани и целая уйма чистой воды. Эта новость, пожалуй, стала лучшей за весь сегодняшний день.
Когда мы отмылись и переоделись в новую и удобную, приготовленную специально для нас предупредительными оръявит, одежду, наступила уже глубокая ночь.
На площади жгли большие костры, на которых к рассвету будут сожжены мертвые. Печальные тягучие напевы доносились оттуда.
Возвращался траурный отряд. На телегах лежали тела. Как ни странно, они вовсе не были изуродованы разложением и прочими процессами, происходящими внутри Хозяина. Просто красивые и спокойные, навеки замеревшие существа, покрытые некой тонкой и блестящей пленкой. Может, их смерть не была такой страшной, раз лица остались настолько безмятежными. Хорошо бы, если бы было так. Подле первой телеги брела Йали, она ласково поглаживала руку одного из находящихся внутри. На ее груди я заметила кулон из переливчатого камня, внутри которого виднелось изображение какого-то животного, наверно, это и есть печать Дома Оръявит. Я думала, что Йали сразу же направится к погребальным кострам, но она, встретив нашу чистую и отчаянно зевающую компанию, оставила печальный караван, чтобы отвести нас к своему шатру.
На самом его пороге Рийк, бледный как простыня, рухнул на землю. Я даже не удивилась и не испугалась, так как предчувствовала приближение его приступа на протяжении всего вечера. Но Таль меня опять шокировал, он скривился, как будто в лицо его плеснули кипятком.
— Вы что, издеваетесь? — судорожное дыхание вырывалось сквозь его сомкнутые губы. — Хватит с меня, пойду куда-нибудь напьюсь, надеюсь, в этом чудесном аркхе хоть где-нибудь водится спиртное.
— Что с ним опять? — изумленно спросила Таат, смотря вслед его удаляющейся фигуре.
— Разве вы не знаете, что мальчик эмпат? — Йали помогала мне и Рашу поднять изгибающегося Рийка.
— Эмпат, — задумчиво протянула миин’ах — Это многое объясняет.
Любопытство перед незнакомым словом отступило у меня на второй план перед беспокойством за друга. Так что все свои вопросы я решила отложить до более подходящих времен.
Внутри шатра нам на помощь кинулся один из сыновей Йали. Он бережно и ласково уложил Рийка на одну из покрытых шкурами лежанок. Мне хотелось остаться подле, но я так устала, что даже сидеть было трудно. Заприметив это, хозяйка шатра почти насильно заставила меня подняться и отправила спать.
— Ин-хе сбережет его, а ты должна отдохнуть, девочка.
Я думала, что, несмотря на беспокойство и переживания, мне удастся выспаться. Заснула я действительно практически сразу, но прошло совсем немного времени, и меня выдернуло из кошмара, полного застывшими трупами и внутренностями Хозяина. С улицы доносились громкие и унылые погребальные песнопения, которые прерывали истошные женские крики.
У Вики, вдовы сына Йали, начались роды. Покрутившись с боку на бок и осознав, что не только заснуть, но и находиться в этом месте практически невозможно, я, смирившись, вылезла из-под теплых шкур.
Я заглянула к Рийку, кажется, приступ у него прошел. Он мирно спал, по-прежнему сидящий рядом с ним орьявит предупредительно шикнул на меня, чтобы я не шумела. Можно подумать, при таком уровне звуков вокруг от моего вмешательства что-то существенно изменится. Понуро пошатавшись по шатру, я решила выйти подышать свежим, а главное, тихим ночным воздухом.
Оказывается, на улицу подальше от криков и суеты выползла не я одна.
Окружив себя парочкой огненных шаров, отгоняющих ночную темноту, на куче бревен сидела Таат. Асаи стоял рядом. Я присоединилась к их молчаливой компании.
— Что такое эмпат? — задала я все еще мучавший меня вопрос.
— Тот, кто чувствует чужую боль как свою, неважно, физическая она или душевная. Чем ближе он к источнику боли, тем сильнее будет отдача. — Таат передернула плечами, словно бы примерив на себя эту перспективу. — Одного не понимаю, зачем он с нами пошел. С таким-то диагнозом.
— А каково ему таким в Гонолулу быть? — парировал тса. — С нами ему, по крайней мере, притворяться не приходится и от брезгливой жалости уворачиваться.
— Он тебе нравится? — бровь девушки удивленно поползла вверх.
Асаи не ответил, лишь слегка пожал плечами.
— Таль вернется?
— Куда он денется, — Таат усмехнулась. — Оръявит, конечно, лапочки, но вряд ли в его планы входит провести в аркхе Владивосток остаток своих дней.
— Есть то, что может стать гораздо большей проблемой, чем восприимчивость гельмы, — Асаи, развернувшись, поймал взгляд миин’ах, — приступы полукровки могут очень сильно подставить нас, особенно на Сель.
Девушка не выдержала давления его глаз и опустила свои.
— Эй, — я ощутила, как от возмущения у меня даже волосинки на затылке встали дыбом. — Я не позволю бросить его здесь, — уже произнеся это, я ощутила, как глупо и пафосно звучат мои слова. Да какое им, собственно, дело до моих пожеланий, и что я могу
противопоставить решению высших. Я, по сути, такой же балласт для них, как и Рийк, только без болезни.
Асаи покачал головой.
— Я не говорил, что нужно его где-то оставлять. Но с враждующей внутри него кровью миин’ах и къерго нужно что-то делать.
Я, удивленная его реакцией, распахнула рот, но ничего сказать не успела. Ночь распахнулась, впуская в круг света устало сгорбленную фигуру Раша и бесшумно скользящую тень Зарака.
— Я получил приглашения от Дома Агру, — Раш продемонстрировал связку браслетов. — Посредник, передавший мне их, был удивлен тем, что они пахли лишь людьми, но не кудесниками. Не думаю, что в Норильске все пройдет легкого и гладко, что-то у агру происходит нехорошее.
— Лишь бы обошлось без больших пиявок, — брезгливо поморщилась Таат.
— Да ладно тебе, славная же была охота, — внезапная ухмылка, разбившая лицо къерго, была настолько не к месту, что я, да и прочие, на несколько мгновений впали в ступор.
— И кто пойдет с нами из орьявит? — поспешила перевести тему миин’ах.
— Йали, — тьерто произнес имя со смесью сожаления и восхищения в голосе. — Иначе и быть не могло, истинно печати сами избирают своих носителей.
— Но она же… — я замешкалась, не зная, стоит ли произносить слово «старая».
— У нее удивительное даже для ее расы чутье. А возраст, — Раш печально усмехнулся, — поверь, девочка я гораздо старше…
— Но у нее же здесь столько корней, столько нитей — дети, внуки… зачем ей отправляться с нами? — Таат выглядела искренне недоумевающей. Ответил ей Асаи:
— Земля стала для орьявит домом. Знаешь ли ты, что на Сель они всегда были лишь слугами для других рас, у них даже собственных территорий не было. Для кого-то желание защитить свой дом важнее ниточек, связывающих его с ним.
Таль пришел под утро, примерно в то же время разродилась Вика, и ее стоны сменил яркий и здоровый плач младенца. Догорели похоронные костры, и Йали вернулась с площади, насквозь пропавшая дымом и грустью. Провожали нас если не всем аркхом, то уж его многочисленной южной частью точно. Орьявит заготовили для каждого тюки с припасами и теплой одеждой. Кажется, с внучкой Йали, как и с ее младшей невесткой, все было в порядке, по крайней мере пока. Возможно, ее верования оказались верными, и их сберег дух мужа и отца, отпущенный огнем на волю. У самых врат Ин-хе долго о чем-то разговаривал с Рийком и обнял его напоследок. Кажется, мой друг был искренне расстроен, прощаясь с ним, он, видимо, был чем-то из его прошлого, чем-то, о чем я не знала, и мое любопытство твердо решило расспросить Рийка об этом, когда подвернется такая возможность.