Естественно, прежде чем воспользоваться советом Морайа, я еще полдня провозился с бумагами. К тому моменту, как я сумел оторвать себя от этого занятия, перед глазами уже начали разбегаться золотые круги, и сфокусировать на чем-то зрение стало невозможно.
Мой дом-бокс находился рядом с Институтом решения-проблем-боли-и-болезней. Мне нравилось ходить до него пешком, не пользуясь услугами биомехов. Многочисленные огни Норильска, сверкающие, мигающие и перетекающие друг в друга, действовали на меня успокаивающе. То, что в других аркхах было сетью, у нас являлось полноценным куполом, сохранявшим внутри постоянный ровный климат и одинаковый уровень освещения, не меняющийся ни от сезона, ни от времени суток. Меня всегда успокаивала и радовала подобная стабильность.
Вот и сейчас, пока я дошел, часть усталости осталась на ровных и освещенных улицах. Правда, уснуть все равно было необходимо. Вот мое обиталище, двадцать пять метров — ровно столько необходимо для жизни: место под сон, место с водой и место для того, чтобы готовить и есть. У людей не так: люди бесконечно стремились увеличить, расширить собственные жилища, индивидуализировать их, наполнить лишними, ненужными и нефункциональными вещами. Это было интересно и занятно, но при этом так чуждо агру. Лишний простор для тела создает узкие рамки для разума.
Я вытянулся на простом деревянном ложе и замер, прислушиваясь к собственной усталости. Завтрашний день обещал быть хлопотным, а еще нужно выкроить время, чтобы навестить гостей и подумать, чем они могут оказаться полезными для агру. Для слабой, больной, умирающей расы агру…
…Он заснул. Наконец-то! Обычно не стоило трогать тело во время сна, чтобы дать ему отдохнуть. Но не в этот раз точно! Он сам виноват: слишком долго не выпускал меня, и я соскучился, страшно соскучился. Осталось самая малость — придумать, куда бы пойти развлечься.
Город — вечный искусственный день. Как же мне нравилось купаться в его суете и шуме! Я знал все его темные углы и подозрительные заведения. Мне не нужен был алкоголь или наркотики для того, чтобы владеть всем, мне достаточно было свободы и неживого света электричества. Прохожие знали мое лицо, вернее, лицо Ксана, и старались уйти с моей дороги, спрятать глаза, не вступать в контакт. Мне не был никто из них интересен — биомехи гораздо занятнее.
Я решил пойти на одну из фабрик, ближайшую к нашему дому. Там была отличная площадка, с которой открывался здоровский вид на копошащиеся внизу механизмы. Я провел там пару часов и торчал бы еще дольше, если б не одна мысль, погнавшая меня обратно домой. Я решил устроить Ксану маленький сюрприз — за то, что так долго томил меня скукой, не давал вырваться и повеселиться.
Ну что, братишка, поиграем? Я обожаю руны, возникающие в моей голове. Мне не предугадать, чем может быть чревато их сочетание, но всегда получается здорово. Если бы все агру были, как я, мы бы правили миром, ибо нет ничего, не подвластного мне. А еще я обожаю красный цвет, меня от него просто тащит. Давно еще я припрятал от Ксана банку с краской — кажется, пришло время ей воспользоваться. А если добавить туда немного нашей крови, выйдет что-то грандиозное.
И я приступил… Время, пространство, все вокруг провалилось в Хаос. Был только мой разум и чистая бесконтрольная сила, текущая сквозь него. Вот только дергало и отвлекало пиликанье связного — пришлось раздавить противный конструкт ногой.
Когда я закончил, то был не просто доволен проделанной работой — мне хотелось приплясывать и скакать. Я гений! Самый натуральный! Кто бы еще мог сотворить подобное? Впрочем, плясать не стал в силу усталости. Надо дать возможность нашему телу хоть немного поспать, пока не явился этот зануда. Какой же я славный подарок подготовил к его пробуждению…
…Я НЕНАВИЖУ КРАСНЫЙ ЦВЕТ! Когда я открыл глаза, он кинулся на меня отовсюду. Видимо, близнец все же вырвался на свободу. Все мое (наше) тело болело, да так, будто мной забивали гвозди. Вся комната, вся наша долбаная комната была исписана рунами, по ходу, боевыми и заряженными, но не известными мне.
Я аккуратно спустил ногу с кровати и коснулся босыми пальцами пола. И тут же меня швырнуло обратно, и я едва сумел увернуться от бритвенно-острого порыва ветра, вспоровшего стену. Руна, в которую я вляпался, полыхнула багровым.
— Эо! Ублюдок! Это что, такой изощренный способ покончить с собой?!
Лишь ехидная, а может, умиротворенная тишина была мне ответом. Я еще раз с тоской огляделся. Раздавленной жалкой кучкой посередине всего этого беспредела лежал связной. Меня изрядно подташнивало, да и голова кружилась. Интересно, сколько моей (нашей) крови этот безумец извел на то, чтобы досадить мне?
Практики — особая разновидность агру. Они обладают поразительной психической нестабильностью, и в то же время способны создавать величайшие изобретения и заклятия, абсолютно, впрочем, не понимая, как это у них получается. Остальные потом вынуждены годами их разбирать, изучать и улучшать. Даже на Сель практики были огромной редкостью, а на Земле они вообще не рождались — до Эо.
Одно я знаю четко: все, что было создано спонтанно и интуитивно, вполне может быть разрушено. Главное — разобраться, как это работает. Я достал из тумбочки возле ложа пару чистых листов и ручку и приступил к анализу. Безопасную поверхность кровати покидать не решался, поэтому писал прямо на колене.
Я потратил уйму времени — сумев перечеркнуть всего пару рун, когда в дверь постучали, а затем, не дожидаясь ответа, дернули. Естественно, Эо и не подумал ее запирать. Я едва успел крикнуть предупредительное:
— Стоять!
Ниро дисциплинированно замер на пороге с ногой, поднятой для шага.
— Ксан? — поинтересовался он встревоженно. — Мы не смогли связаться с вами, вот я и решил зайти, посмотреть, что случилось. — Он огляделся, и лицо его вытянулось. — А что, собственно, здесь произошло?
— Ничего хорошего, как видишь. Не советую заходить: тут что ни метр — смертельная ловушка.
Человек испугано сглотнул и сделал шаг назад, потом еще один, для профилактики.
— Я почему вас искал-то — гости прибыли. Только их не пять, а восемь, и орьявит всего одна.
— А остальные?
— Къерго, миин’ах, гельма, тьерто, человек и еще двое. Один, кажется, полукровка, а вот про второго вообще сказать ничего не могу: первый раз с таким сталкиваюсь. Мы их изолировали в зоне прихода. Только вот ни о каких пробах и речи быть не может.
— Почему?
Он изумленно округлил глаза.
— Кому охота кровь для биоопытов у къерго брать или под пресс контроля тьерто угодить? Они, кстати, злятся очень, требуют немедленного разговора.
Я с тоской взглянул на дверь: до нее было еще семь неперечеркнутых рун. До окна — одна. Но этаж девятый.
— Вели разделить их. Лучше всего воспользоваться газом. Только дозировку постарайтесь рассчитать правильно, чтобы никого из них не угробить, но всех уложить. У нас в разработках было ведь что-то универсальное.
— Не знаю… Я плохо разбираюсь в боевых новшествах, — он растерянно почесал малиновую голову.
— Ну так узнай. И вызови мне через полчаса, нет, через час, какой-нибудь биомех из летающих и способных переносить более семидесяти килограммов. Пусть заберет меня… — я скрипнул зубами, — из окна.
— Из окна? — тупо переспросил он.
— Да. — Я очень старался говорить спокойно, но это давалось все с большим трудом. Кажется, пришло время заменить помощника — этот стал слишком уж неадаптивным. — Комнату мою после этого запечатайте намертво.
Ниро торопливо кивнул и, наконец-то ощутив окрас моего настроения, начал медленно пятиться.
— И связного нового мне добудь, — успел я бросить ему вдогонку.
Затем вернулся к своим расчетам и руне, лежавшей между мной и окном.
На мой взгляд, одной из основополагающих черт человечества является неуемное любопытство. Посмотреть на вызволение меня из дома биомехом класса «оса» собрался чуть ли не весь квартал. Это не могло не подпортить мое и без того не радужное настроение. Будь я одной из частей структуры Морайа, настоял бы на принятии жестких мер по поводу праздного сования человеческих носов не в свое дело. А также по поводу смешков и перешептываний за спиной.